Огонь, подобный солнцу

Хлопнула дверь, из "Елисейских полей" вышел человек в белой фуражке. Пошатываясь, Коэн прошел между мокрых столиков, прикрепленных цепью к тротуару, и заглянул в мутное окно. Темноволосый парнишка тер шваброй пол. Дверь была открыта. Теплый, воздух окутал его, словно одеялом. Едва держась на ногах, Коэн двинулся через зал к пареньку. Вдруг все закружилось перед глазами; пол разом взлетел и ударил его в лицо. Мальчик склонился над ним.

- Vous etes blesse, - сказал он.

- J'ai tombe. - Выпив принесенную парнишкой воду, Коэн сел. Ладонь была мокрой, подняв ее, он посмотрел на грязные разводы. Он вытер ее о джинсы и поднялся на корточки.

- Что случилось? - спросил паренек.

- J'ai tombe, - повторил Коэн. - Я упал и поранил шею.

У парня были рыжеватые с крапинками глаза. Поднявшись, Коэн подошел к стойке.

- Ты не сделаешь мне кофе?

- Aussi un cognac, peut-etre?

Зал больше не кружился. Вкус кофе с бренди приятно обволакивал язык. Мальчик, молча склонившись со шваброй над ведром, по пояс отражался в зеркале бара. Сев за стойку, Коэн смотрел на свои динары. Закончив уборку, мальчик унес ведро и швабру.

- Са va mieux? - сказал он.

- Да, получше.

- Ты американец?

- Oui.

- De quelle partie?

Коэн слишком устал, чтобы соврать.

- Монтана.

- Это горы? Рядом с Нью-Йорком?

- Далеко.

- Когда-нибудь я поеду в Нью-Йорк. Хочешь сэндвичи? Хлеб вчерашний свежий привозят в семь. Я все равно его выкину. Любишь паштет?

- Он тоже вчерашний?

Парнишка улыбнулся.

- Это бесплатно. Ты упал, поскользнувшись на мокром полу.

- Не потому, что он был мокрым.

Мальчик сделал еще кофе, сэндвич и оставил бутылку коньяка рядом со стаканом Коэна на стойке.

- Ты пойдешь к врачу?

- Нет.

- Ты любишь музыку? - Мальчик бросил монету в музыкальный автомат. Когда я приеду в Нью-Йорк, я буду слушать эту песню, "Земляничные поляны", - она там популярна, n'est-ce pas?

- Не знаю. - Увидев, что мальчик расстроился, Коэн добавил. - Я там два года не был.

- Аллах! Ты так долго не был дома! Мой брат девять месяцев во Франции; он очень хочет приехать.

- Почему же он тогда не едет?

- Он получает там много денег, сюда присылает. Он работает, как и я, в баре в Лионе. Ему здорово повезло.

- Повезло?

- Получить такую работу. - Паренек убрал тарелку Коэна и налил ему еще бренди.

- Когда ты поедешь назад в Америку?

- Это дорого.

- Для тебя-то это просто, - рассмеялся мальчик, - ты - американец. Лучше всего в мире - быть американцем.

Скрипнула дверь. Старик в тюрбане и коричневой потрепанной галабее прошлепал по полу.

- Абдул, салям, - сказал мальчик. Посмотрев на Коэна своими черными глазами, он кивнул мальчику.

- Салям, Хассим.

Коэн сидел в полудреме, пока старик шумно и торопливо глотал свой кофе. Вошел матрос, он с улыбкой бросил в мальчика свой берет. Стоя у автомата, они о чем-то говорили по-арабски. Коэн боролся с сильным желанием уронить голову на стойку. Он уже забыл, что ему только что сказал мальчик.

- Tu peux me faire un autre? - окликнул он, поднимая свою чашку.

За окнами кафе ночь отступала перед предрассветным туманом. Женщина в белом переходила улицу, держа на голове черный мешок.

- До чего хорошо путешествовать, - сказал мальчик.

- Тебе здесь не нравится?

- Эта страна, как и моя семья: хорошая, но бедная. Кроме работы и сна мне бы хотелось еще чего-нибудь. И этот постоянный голод.

Коэн кивком показал на хлеб, сыр и паштет за прилавком.

- Тебе что, не хватает?

- Этого-то хватает. Но постоянно недостает многого другого. Мы слышим об Америке, Париже.

- В Америке то же самое, даже еще хуже.

- Ты шутишь. В Америке у всех есть машины, n'est-ce pas?

- У некоторых даже по две-три.

- Так, значит, они счастливы.

- Многие, возможно, несчастнее тебя.

- Там у каждого свой дом?

- У многих. У некоторых по два и больше.

Парнишка рассмеялся.

- Так они очень счастливы.

- Ты собираешься во Францию?

- Как и мой брат, я проберусь на корабль.

- Тебя поймают. Так случилось со мной на пути из Греции. - Коэн рассказал ему про "Петра Вяземского". Мальчик не сводил с него своих хитроватых глаз с желтыми искорками. - Но они дали мне работу, - добавил Коэн.

- А теперь? - Парнишка вопросительно поднял брови.

- Теперь, как видишь, мне плохо.

- А деньги?

- Украли. - Коэн показал на лежавшие перед ним на стойке динары.

- Это все, что у меня осталось.

- Alors, ты так же беден, как я.

Вошел насупленный полицейский и, постукивая пальцами по столу, стал ждать, пока мальчик приготовит ему кофе с молоком. Он пристально смотрел на Коэна, вытирая усы после каждого глотка. Облокотившись на стойку как можно естественнее, Коэн старался прикрыть испачканную кровью рубашку.

- Он спрашивал о тебе, - доверительно сообщил паренек после того, как полицейский ушел. - Я сказал ему, что ты - мой друг с нью-йоркских гор. Наклонившись к нему ближе, мальчик спросил: - Ты опять собираешься сесть на корабль, да?

- Возможно.

- Я с тобой.

- Ты слишком молод, Хассим.

- Мне девятнадцать. Я покажу тебе mon certificat.

- Что-то не верится.

Перегнувшись через стойку, мальчик зашептал, хотя кроме них в кафе никого не было.