Океан. Выпуск четвертый

Вот как все просто и гениально, оказывается. Вот почему люди ходят в море. Масштабы и мелочи… Тысячи поцелуев и отлетевшая подметка… С одной стороны, готовый обед, постель, никаких тебе забот, а с другой — очередь на автобус… Какие тут могут быть сомнения, выборы, в самом деле!

Ванюшка с ведрами в рыбцехе показался. Погода свежая, заносит Ванюшку из стороны в сторону. Ноги у него еще слабые, неуверенные — морские, настоящие, не скоро появятся… Ударился Ванюшка боком о выбивочный стол, выплеснулось у него обильно из ведер.

— Ну, так как — понял ты меня, рыбкин? — Веня еще раз спросил.

— Очень хорошо тебя понял, Веня: устраивает тебя море?

— Точно! Море устраивает, а вот работа, должность… — Веня причмокнул уголком рта, полупустые ведра у Ванюшки подхватил. — Но не о том речь… Ты, рыбкин, вот у него, вот у этого солдатика, теперь спроси: зачем он сюда? Думаешь, и вправду океан посмотреть, себя проверить приперся сюда Ванюшка? Как бы не так! Он на корову пришел заработать, на один рейс вышел, я таких насквозь вижу…

— Ну, Веня, зрение у тебя!

— Погоди! — Веня зло уставился на Ванюшку. — Ты его, рыбкин, работать научишь, рыбу обрабатывать — уж он те помотает нервы. А только научишь, тут и рейсу конец, а? Выскочит он на пирс и ручкой помашет: адью, рыбачки… Что, не так? Не так, Ванюшка?

Ванюшка только хлопал белесыми ресницами. Бледный стоял, то ли укачивался сильно, то ли его пугала Бенина агрессивность.

— Ну, что молчишь? Рейс сделаешь — в кусты? Ты и сейчас бы списался, да? Плохо тебе уже? — не унимался Веня. — Погоди, это еще лишь цветочки, мы еще не начинали работать — ягодки впереди.

Ванюшка глотнул слюну, молча поплелся назад в прачечную.

— Ты что, Веня, с цепи сорвался? За что на человека набросился?

— А чего ему дома, в своем совхозе, не сиделось? Чего он здесь позабыл, в море?

— Твое-то какое дело! Может, у парня мечта! Ты сам что, сразу моряком стал? В тельняшке родился?

— Я на подлодке служил, понял?

— Ну, не все же одинаково приходят к морю…

— Я на этих туристов… маменькиных сынков… насмотрелся! — Веня презрительно хмыкнул, снова схватился за черенок. — Никуда они не приходят, они только уходят, после первого же рейса смываются. — Он с силой завращал черенком в бочке — посередке широкая воронка образовалась. Веня высказался, поизрасходовался философски, теперь ему надо было раскрепоститься физически.

20 ноября

В каюту к нам часто заглядывает консервный мастер Алексей Ушаков, крепкий плечистый мореман, прошедший суровую школу Управления экспедиционного лова (УЭЛа) — Леха-уэловец. Травим разные байки, вспоминаем морские были и небылицы.

Леху я как бы в одном измерении привык видеть — прям, грубоват, под стать морячкам из своих баек, натур сильных, цельных, как в рассказах Джека Лондона. Но вот сегодня Леха в другой плоскости слегка приоткрылся, честно признаться — поразил…

Я книгу читал — «Росстань» Альберта Гурулева. Леха бесцеремонно вырвал книгу из рук (уэловец!), раскрыл, прочитал первый попавшийся абзац и говорит:

— Забил. Вещь. У меня глаз верный. Я прочел этот абзац:

«В пыль дороги ударили первые крупные капли дождя. Воздух стал плотный — хоть разгребай руками. Утих ветер, замерли в ожидании тополя. Только листочки стремительно проносятся над самой землей да старая осина мелко-мелко вздрагивает широкими листьями. Гром перекатывается ближе, уверенней…»

Зримо, экономно, как у Чехова. И нет гипноза имени. Но Леха-уэловец обратил внимание, забил. Вот что значит настоящая литература. Я совсем расчувствовался: не рыбой единой жив рыбак… А Леха зевнул, потянулся, аж затрещали кости, глаголет:

— Тупеешь тут, по морям… Все рыба, рыба… Я со своей женой в компании теряюсь, не знаю, чего говорить. Только рот раскрою, она локтем шпыняет: молчи, дурак, не срами…

НАЧАЛИ РЫБАЛКУ

Ну, господи благослови, начали рыбалку. На моей смене отдали первый трал. Неплохие уловы окуня и камбалы. За смену расфасовали двенадцать, выбили десять тележек (в одной морозильной тележке около полутонны рыбы). Маловато, конечно, но все правильно: идет наладка, доводка рыбцеха. И матросы пока работают не в полную силу: одни не умеют, их надо обучать, другие за долгий перерыв на берегу (отпуск, отгулы) потеряли квалификацию…

Я в начале смены за бункером был (транспортер что-то закапризничал), мельком, однако, отметил — бродит Ванюшка Мороз по цеху совсем потерянный. Новенький фартук на нем до палубы, в руках нож шкерочный, на боку другой; глаза у Ванюшки огромные, печальные, как у кота на печке… Колумб! Надежда и гордость тралового флота. Я его на шкерку рыбы поставил, показал, как это делается, а сам за электриком побежал, чтобы тот транспортер проверил.

Возвращаюсь и вижу: пилит Ванюшка треску, пот с него градом.

— Ну-ка, покажи нож!