Океан. Выпуск четвертый

«Мысленно возвращаясь к тем штормовым дням, вспоминая суровую клятву, я всегда испытываю душевное волнение и гордость. История знает немало героических подвигов одиночек, но только в нашей великой стране, только ведомые нашей великой партией, советские люди доказали, что они способны на массовый героизм».

Поздно вечером отряд подошел к пирсу, где уже стояли готовые к приему десантников катера. Совершенно верно пишет Леонид Ильич Брежнев, что он не видел на пристани ни одного хмурого лица, лица были скорее веселые, в них читалось нетерпение.

Я со своим корректировочным постом погрузился на флагманский катер. Вслед за нами отошли ведомые, растворился в темноте оставленный берег: затемненный Геленджик и призрачные горы. Штормит, на волне маленькие катера, валкие. Медленно тянутся минуты перехода, но вот катера замедляют ход, из строя кильватера они выстраиваются в линию фронта. В рубке флагмана тесно, плечом к плечу стоят старший лейтенант Крутень, Сипягин, Куников, Старшинов, Котанов и я.

Куников взглянул на часы: было 01.00, и, наклонясь ко мне, сказал:

— Ну, «бог войны», давай!

Я дрожащим от волнения пальцем нажал на тугой спуск ракетницы. Ракета, шипя, взвилась над Цемесской бухтой. Ее трепетный свет на миг осветил катера и чернеющую полоску берега. Не успела она потухнуть, как позади нас тишину ночи разорвали залпы десятков наших тяжелых батарей. Берег запылал огнями вспышек. Снаряды со скрежетом и свистом проносились через наши головы, и там, где они с грохотом обрушивались на вражеские позиции, вставали султаны снежно-земляной крутоверти, располосованные снизу золотыми молниями. Это били мои коллеги по оружию: старшие лейтенанты Зубков, Давиденко, Гермата, Иссаюк, Зайцев, капитан Челак, подвижная группа капитана Шкирмана, дивизионы армейской артиллерии. Прорезая темноту трассами ослепительного огня, били реактивные установки с тральщика «Скумбрия». Невдалеке от нас, пересекая курс, промчались два торпедных катера и поставили дымовую завесу. Вскоре мы вынырнули из дымовой завесы, и я совсем рядом в отблесках рвущихся снарядов увидел берег. Командир простуженным голосом подал команду:

— Приготовиться!

Шквал артиллерийского огня скачком перенесся в глубину обороны. А наш катер с шумом врезался в прибрежный песок.

— Сходни! — крикнул командир.

И вот уже первые десантники кинулись по сходням на берег, но вдруг из-под железнодорожного моста в упор ударил крупнокалиберный пулемет. Его трассы с треском прошили рубку. Упали матрос-сигнальщик, командир катера Крутень, но ухнул сильный взрыв противотанковой гранаты — и пулемет замолк. Это лейтенант Пшеченко, рискуя жизнью, спас командование отряда от неминуемой гибели.

Я сбежал на берег. Анисимов с автоматчиками полукольцом окружили меня и радистов. Затем Анисимов стремительным броском исчез в темноте. Кругом неистовствовала пальба, но противник под неудержимым напором отходил к железнодорожной насыпи. Из темноты слышен голос Анисимова:

— Лейтенант и Кудий, сюда!

Немецкий блиндаж. Разворотливый Анисимов уже зажег немецкую спиртовку и раздувает затухшую было «буржуйку».

— Связь! — командую привычно я и машинально, как на учении, засекаю время.

И — о чудо! — как на учении, младший сержант Кудий через три минуты докладывает:

— Товарищ лейтенант! Связь с землей установлена!

Автоматчики полукругом легли около блиндажа. Анисимов спустился к нам и, обращаясь ко мне, счастливым голосом сказал:

— Ну, командир, повезло нам как никогда! Вы знаете, мы высадились прямо на огневую позицию противокатерной батареи противника, но молодцы ваши братцы артиллеристы! Они так немчуру придавили, что она даже ни одного выстрела не успела сделать.

Быстрота, с которой боевые группы захватили сильно укрепленную полосу побережья, была прямо-таки поразительной. Куников вошел на КП командира немецкой батареи, где еще теплилась железная печь и в беспорядке валялись личные вещи и предметы военного обихода. Не теряя ни минуты на обживание, он сразу приказал подать ему связь с командирами боевых групп и приступил к боевому управлению.

Отделения Диброва, Богданова, Сморжевского, Зинченко, Романова и другие уже выполнили задачу дня и двинулись было в глубь города. Но Куников приказал Котанову окопаться на занятых рубежах и создать плотную круговую оборону, особенно на флангах, упирающихся в бухту.

В четыре часа утра с района 7-го и 9-го километров Военно-Сухумского шоссе начал высадку 2-й эшелон десанта в составе трех рот под командованием капитанов И. В. Жернового, И. М. Ежеля и старшего лейтенанта Дмитряка. Вскоре Дмитряк был тяжело ранен, и роту принял лейтенант В. Ботылев. Теперь нас стало восемьсот человек.