Океан. Выпуск четвертый

Вот тут ваша роль корректировщиков колоссальна. Вы своей предварительной артиллерийской подготовкой должны не только произвести побудку обороны противника, а по возможности уничтожить ее или подавить. Иначе смысл внезапности пропадет. Артиллерии у вас достаточно. Позже мы продумаем, когда нам с вами лучше высаживаться: первыми или когда уже полоса берега будет занята боевой группой. Тут надо взвесить и «за» и «против». При всех вариантах вы должны быть всегда вблизи меня. И последняя просьба. Когда будете окончательно корректировать план артиллерийского обеспечения высадки, особенно тщательно подойдите к уничтожению минных полей в районе высадки. Попросите Малахова, лично для меня, выделить одну лишнюю батарею. Не скрою, боюсь я. Не хочу глупой смерти на мине… — Он помолчал и добавил: — А сейчас устраивайтесь с жильем и завтра с начальником штаба езжайте к Малахову и командиру дивизиона катеров, которые нас будут высаживать, Сипягину, вплотную отрабатывайте вопросы взаимодействия. — Вставая, Куников дал мне газету «Правда». — Внимательно прочтите эту статью, — напутствовал он, показывая подчеркнутые карандашом заголовок и особо интересные места.

В статье «Уроки боев за Великие Луки» говорилось о тактических приемах борьбы малокалиберной артиллерии в уличных боях.

Так же как со мной, Куников беседовал с каждым новым человеком и только после этого зачислял его в отряд.

На постой капитан Котанов определил меня в одну комнату с командиром боевой группы лейтенантом Г. В. Слеповым. Как только я услышал эту фамилию, меня охватило радостное волнение. Гриша Слепов, командир пулеметного взвода на Тамани! С ним мы более года воевали на батарее, взрывали ее и последние отходили на катерах в Новороссийск. Гриша Слепов, командир первого взвода в моей роте, которая остановила врага в сентябре 1942 года под цементными заводами. После моей контузии он принял под свое командование остатки роты. Значит, и ребята здесь! Я не стал ожидать его возвращения и побежал в район, где он проводил тактическое учение с боевой группой.

Встреча была волнующей и радостной до слез. Пятьдесят пять моих товарищей-артиллеристов, а потом бойцов роты морской пехоты, уцелевших из двухсот пятидесяти, теперь составили третью боевую группу нашего отряда. Возглавил группу Слепов.

До самой зари мы с Гришей не сомкнули глаз. Вспоминали живых и мертвых боевых товарищей. После боев под цементными заводами остатки батальона перебросили в Фальшивый Геленджик и влили в состав 3-го боевого участка противодесантной обороны побережья, командиром которого вскоре назначили майора Куникова. Когда ему поручили формировать десантный отряд, он предложил Слепову с бойцами пойти под его начало. Гриша охотно согласился.

Другие боевые группы были созданы из остатков расчетов батарей лейтенантов Павлова и Лаврентьева и разведроты лейтенанта Пшеченко. По названиям частей, в которых раньше служили бойцы отряда, я понял, что в него собраны лучшие воины, с которыми можно смело идти в огонь и в воду.

Назавтра я снова побывал у начальника артиллерии базы Малахова и вместе с ним отобрал людей в состав корректировочного поста. Командиром отделения корректировщиков стал старшина первой статьи Анисимов, командиром рации — младший сержант Кудий, радистом — матрос Иовенко. Все они были отличными специалистами, не раз побывали в самых рискованных переделках.

Вечером того же дня капитан Котанов пригласил меня поехать вместе с ним в дивизион сторожевых катеров, с которыми нам предстояло взаимодействовать. Дорогой он рассказал о себе. Родителей Федор потерял рано, и второй матерью стала ему армия. В двенадцать лет его зачислили воспитанником музыкантской команды, а когда подрос, поступил в училище. Перед войной служил командиром роты в местном стрелковом полку. Котанов мне сразу понравился своей исполнительностью и внешним видом бывалого строевика.

Возле причалов нас поджидал командир дивизиона сторожевых катеров капитан-лейтенант Сипягин. Котанов уже рассказал мне его военную биографию, и я с уважением смотрел на высокого смугловатого человека, награжденного двумя орденами Красного Знамени, участвовавшего в обороне Одессы, Севастополя, Керчи и Новороссийска.

Мы очень быстро согласовали таблицу взаимодействия, и я с удовлетворением отметил, как смекалисто ухватывал Сипягин суть предстоящей боевой задачи.

Побывали мы в этот день и в полку штурмовой авиации, которым командовал молодой, но уже удостоенный звания Героя Советского Союза капитан Мирон Ефимов. Мы с ним были знакомы, и, уточнив свои действия по поддержке десанта, Ефимов попросил меня устроить ему встречу с майором Куниковым. Дело было в том, что жена Мирона, Аня Бондаренко, находилась в нашем отряде и, конечно, собиралась идти в десант. Но муж знал, что она готовится стать матерью.

Случай был не ординарный, и вечером я свел Мирона с Куниковым. Через полчаса Мирон зашел ко мне и дружески обнял за плечи:

— Все в порядке. Спасибо! А за поддержку с воздуха не беспокойтесь. Мои соколы не подведут.