Охота на крокодила

Ивахара поднялся с табуретки, подошел к холодильнику, открыл морозилку, пахну́вшую на него густым паром, и стал извлекать из нее на стол брикеты замороженного мяса и рыбы.

– Там гусь в глубине, – облегчил задачу Ивахаре Леха. – У кэпа день рождения послезавтра, Семенко запечь его собирается. С гречкой и яблоками. Ствол внутри.

Ивахара не без труда раздвинул промороженные окорока потрошеной птицы и извлек из ее внутренностей увесистую «начинку» в толстом целлофановом пакете.

– Зачем ты за мной по ночному Ванино гонялся и стрелял в меня? – строго спросил я. – Ведь убить бы меня мог или хотя бы на худой конец ранить.

– А чего вы туда поперлись? За мной ведь, да? Я сразу понял, что вы того, кто Шепеля порезал, искать поехали. Да еще и с нашими ментами там скорешились. Пацаны мне все про ваши с Ковалем дела рассказали. Вам с ним еще пару дней бы поручкаться – точно на меня вышли бы.

– Нет, дорогой, ты мне в Ванино задаром был не нужен. Я вот за этим туда ехал, – кивнул я на ванинского «крокодила». – Ладно, пора закругляться. У нас с Ивахарой-сан к тебе предложение. Сегодня мы тебя к себе не забираем, ты сидишь на судне под нашим присмотром, а завтра идешь к пакистанцам с этим вот «диким животным». Ну, или Ивахара-сан адекватную замену подготовит, – «обрадовал» я Ивахару. – Это будет рассматриваться как помощь следствию и зачтется тебе судом. Ну так как?

– Судом? – трагическим голосом переспросил Леха.

– А ты как думал? На тебе убийство и ввоз тяжелого наркотика. Это пожизненное. А если бы Шепелев был японцем, то вообще был бы вышак.

– А если вы доказать ничего не сможете?

Из Лехи стала потихоньку вылезать наглость. Но этот процесс ревитализации его гнусной сущности прервал на корню Ивахара. Он просто достал из кармана диктофон.

– Вот здесь, Майоров, весь наш текущий разговор. Так что других доказательств нам не потребуется… Так что ты скажешь, Летеха?

– Ну, передам пакам товар, они мне лавэ отольют. Дальше что? Мне что, за ними потом следить, куда они кайф сдавать будут?

– Боже упаси, – успокоил его Ивахара. – Дальше, как ты их называешь, паками будет заниматься наша контора. А тебя мы сначала задержим, потом арестуем, ну и следствие по твоему делу – вернее, делам – начнется.

– А я?

– А ты будешь сидеть в нашем следственном изоляторе.

– Хорошо, согласен, – буркнул себе под нос несчастный Летеха.

Мы с Ивахарой встали с табуреток и подошли к двери камбуза, за которой, как тут же выяснилось, топтались – и топтались, видимо, давно – Кротов, Ежков, а также Нисидзаки и пятеро подчиненных Ивахары, которые не растаяли от этого топтания. За всей компанией высился силуэт Ганина, который, судя во всему, только что присоединился ко всей компании с веселым вопросом: «Ребята, а чего дают?»

– Господин Кротов, господин Ежков, извините нас ради бога! – льстиво попросил я прощения у корабельного начальства, которое, по моему расчету, не должно было сейчас начинать скандал.

Не в интересах капитана и старпома, которые по десять раз за сезон ходят в Отару, затевать словесную драку с представителями доблестной полиции Хоккайдо, тем более что они на своем судне ввезли в Японию – точнее, попытались ввезти – три килограмма «крокодила», да еще и злодея-убийцу.

– Это вы примите мои извинения за моего матроса, Минамото-сан, – любезностью на любезность ответил Кротов. – С нашей стороны мы окажем следствию всю необходимую помощь.

– Не сомневаюсь, господин Кротов. Надеюсь еще не раз увидеть вас на Хоккайдо.

Я закончил политесы с Кротовым и повернулся к Ивахаре.

– Значит, Ивахара-сан, когда закончите здесь все формальности, приставьте охрану к Майорову и обрадуйте своих антинарков, что завтра их ждет веселенький денечек.

Ивахара обернулся на совсем уже скисшего Летеху, которого начали паковать его ребята.

– Минамото-сан, а как мы с вами Майорова делить будем?

– Убийство Шепелева, безусловно, на мне. А вот наркотики сейчас на вашей территории, так что пока он побудет у вас, а потом ему дорога в Саппоро. Куда я, с вашего позволения, сейчас отправлюсь.

Печальный Ивахара, которому я удлинил до бесконечности сегодняшний рабочий день, согбенно поплелся обратно на камбуз, а мы Ганиным пошли в мою каюту за вещами.

– Вот так Летеха! – посетовал Ганин. – А ведь признайся, Такуя: когда ты про кисельные реки с молочными берегами спрашивал, на Семенко думал?

– Ой, Ганин, ты вот только мне этот свой кисель на раны не лей! И так на душе котяры твои сибирские скребут!.. Кстати, а чего это он вдруг у вас киселем называется? Ты же сказал, там ягоды, сахар…

– Понимаешь, Такуя, изначально это было жуткое месиво на жидком тесте, поскольку крахмала мои далекие предки не знали. И добавляли туда рассол от квашеной капусты или вообще сок щавеля. Это уж потом все эти гадости заменили на сладости, но название осталось.

Мы спустились по трапу на причал, который как будто вымер: ни тебе пограничников, ни тебе таможенников.

– А где все? – растерянно оглядел окрестности Ганин.