Охота на крокодила

Сержант с не менее странным для моего уха именем, чем Вован, исчез за углом узкого коридора, а лейтенант, не выпуская из левой руки автомат, прижатый к поясу, правой взял у меня пропуск.

– «Минамото, Такуя»… Вы что, правда из Японии?

– Правда, – подтвердил я.

– А по-русски откуда так знаете? У нас, что ли, учились? В Москве? Во Владике?

– Нет, учился я в Японии. Но по работе у вас регулярно бываю, и в Москве, и во Владивостоке. Да и сенсей русский был у меня хороший в Японии.

– Кто был? Сей-сей?

– Сенсей. Учитель по-нашему, воспитатель, такой мудрый наставник, понимаете…

– А, товарищ майор! – донесся из глубины коридора спасительный голос Ковалева.

– Господин Ковалев! – откликнулся я.

– Чего гостя стопанули? – спросил Ковалев у строгого лейтенанта. – Я его уже три часа дожидаюсь, а вы тут допросы устраиваете! Пропуск же у него в порядке!

– Пропуск да, товарищ майор, – виновато начал лейтенант. – Но в регистрации на вас только Мамонтов сегодня.

– Какой еще Мамонтов?

– Не могу знать. От вас звоночек был, вот тут записано: «Мамонтов, Ковалев…»

– Да он, – кивнул майор в моем направлении, – не Мамонтов никакой! А Минамото! Ох, Маринка-Маринка, японца от русского отличить не может! Завтра устрою ей мамонта с динозавром!.. Ну, пойдемте скорее, товарищ майор! Вы чего так долго-то?

– Да я же все время с Като был, так что спешка особая и не требовалась.

– Ну, резину тянуть тоже не нужно, – мудро заметил майор. – Она от этого портится.

Мы прошли подземным лабиринтом и оказались в полутемном бетонном боксе, заставленном аппаратурой. Помещение сильно смахивало на подпольную студию звукозаписи. На длинном столе с аудиопультами стояли четыре монитора, за которыми сидели двое молодых мужчин в штатском с подмышечными кобурами поверх рубашек. Мое появление на них никакого эффекта не оказало, они лишь бросили через свои правые плечи едва уловимые кивки, подтверждавшие тот отрадный факт, что я, несмотря на свои галопы по России, еще не лишился своей плоти, и снова повернулись к серо-голубым экранам.

– Садитесь, товарищ майор.

Ковалев указал мне на стул перед крайним монитором и сам тоже сел.

– Наушники надевайте! Они уже двадцать минут сидят.

Экран моего монитора был разделен на четыре сектора тонким черным крестом. Значит, камер в «Слоновой кости» ковалевской «наружке» удалось установить аж целых четыре, а он все плачется. Нам в Саппоро о таком приходится только мечтать. В лучшем случае удается уломать хозяина заведения на два «глаза», а вот у русских в этом плане, как я успел заметить, полиция особых проблем с «посторонней помощью» не имеет. Достаточно такому вот Ковалеву намекнуть владельцу той же «Слоновой кости» на возможные проблемы с продлением лицензии, с проверкой законности закупок алкоголя или еще с чем, как он, уверен, сам будет эти камеры в зеркала и бра прятать.

Я сразу же отметил, что камеры в ресторане установлены не самым лучшим образом. Овальный стол, за которым я уже разглядел Като, Авилова, плотно сбитого русского с ершистым ежиком на голове и смахивающего на японца толстячка, ни в одном из четырех секторов не находился в середине. Внимание отвлекали другие столы, залезшие в самую середину кадра, за которыми, слава богу, было не так много гостей. Майор не зря упоминал о дороговизне заведения.

– А подвинуть камеры нельзя? – прошептал я, словно посетители ресторана могли меня услышать из ковалевского подземелья. – У вас дистанционного управления нет? Джойстик есть?

Мужчины в штатском негромко хмыкнули, а Ковалев неласково улыбнулся.

– Это вам не Япония, товарищ майор. Это вы там у себя дистанционно управляйтесь. А мы тут рады тому, чем богаты.

– Звук пошел чистый, товарищ майор! – радостно доложил один мужчин.

– Прочистил сетку, да? – уточнил Ковалев. – Какие микрофоны работают?

– Ага, прочистил.

Мужчина подвигал перед собой ползунки аудиопульта.

– Третий, двенадцатый и четырнадцатый я оставил и на микшер вывел, а остальные вырубил. Они все равно по другим столам шарашат. С них пишу на три канала, потом сведу с видео, все будет в ажуре.

– Сейчас послушаем твой ажур.

Ковалев надел на голову массивные наушники и жестом предложил мне сделать то же самое. Я водрузил себе на темечко и виски тяжеловесную конструкцию из двух эбонитовых чаш, скрепленных металлическим прутом, и тут же услышал отчетливый авиловский голос:

– … и отлили дружно на костер! Нет, ну прикиньте, а? Дедули каковы японские! Да, Като-сан?

– Это он нашу сегодняшнюю церемонию пересказывает, – пояснил я Ковалеву.

– Потом, – махнул он на меня рукой.

Следующим голос подал незнакомый мне пока русский с ежиком на голове:

– А ты, Башка, свою лепту внес?

– Да нассать мне на эту лепту! – ответил Авилов и неестественно громко заржал.

– Это кто? Зубов? – спросил я у Ковалева.

Он молча кивнул мне в ответ.

– А азиат? Кореец?

– Алексеев, – тихо сказал Ковалев.

– Алексеев? – не поверил я, поскольку славянская фамилия этому веселому пухлячку никак не шла.

– Якут. Помните, я вам говорил? Который на день из Комсомольска задержался.