Охота на Лань. История одной одержимости

Этот зов сводил с ума. Джованна пылала, горела, дрожала от странного, непонятного влечения, зовущего ее к Марко. Когда он губами коснулся ее руна волос, а его язык вдруг причинил ей странное болезненное наслаждение, она со стоном увильнула, подняла его, принялась изучать заново. Ее пальцы скользили по его лицу и груди, по животу с завитками черных волос, указующих ей дорогу. Когда ее руки начали развязывать его штаны, он не остановил ее. И через мгновение они стояли друг перед другом голые.

Марко старался не торопиться, уложив ее на постель, ласкал ее тело, в голове еще звучали слова Лоренцо: «Мы не знаем точно, что с ней делали, возможно, они обесчестили ее». И он боялся, что спугнет ее покорность своим ласкам. Ее стоны и тело, что, словно волна, пыталось прильнуть к нему теснее, сбивали его с толку. И когда он наконец стал входить в нее, Марко наткнулся на барьер, и только тогда его страхи ушли окончательно. Джованна была невинна и потому не знала, что делать, следовала инстинктам, но неуклюже, не от страха, а от неопытности.

Он прошептал ей, чтобы она не боялась, что может, будет сначала больно.

– Я не боюсь, – хрипло прошептала она.

Подчиняясь его желаниям, его движениям, она пережила и резкую боль, и первое удовольствие.

Ее тело так мягко изгибалось под его руками, словно он обладал властью, доселе ему не ведомой. Он слушал ее дыхание, стоны и вздохи, он открывал новую Джованну, которую прежде лишь угадывал в смехе, в румянце на щеках, в азарте, с которым она фехтовала с братьями и с ним. Борьба превращалась через мгновение в подчинение, сопротивление сменялось послушанием, страсть – смирением, а бешеная похоть вдруг превращалась в стыдливость. И на волнах ее настроений, ее переменчивости Марко был счастлив. Это и была настоящая, живая, прежняя и яростная Джованна, та, которую он любил всем сердцем и готов был защищать до последней капли крови. Та, которую он желал столько лет, и, наконец, та, что сейчас, обняв его крепко ногами, двигалась с ним в ритме самого прекрасного танца – страсти.

Глава 7. Возрождение

Джованна спала. Легкий ветерок гулял по комнате и зарывал свои прозрачные пальцы в ее медные кудри, выбившиеся из кос. Марко натянул простыню на обнаженное плечо жены. Его сердце разрывалось от радости. Хотелось орать от счастья, бежать на улицу и кричать о том, что Джованна его любит. Любит?

Вдруг страх ледяным клинком проник в сердце. А что, если она сейчас проснется, увидит себя обнаженной, простыни – окровавленными, вспомнит все и возненавидит его? Он не проживет и дня без ее любви теперь, после того, как ласкал ее тело, любил, слышал ее стоны.

Она пошевелилась, и он затаил дыхание.

Джованна открыла глаза, посмотрела мельком на Марко и покраснела. А что теперь? Что будет с ней теперь? Она сейчас не понимала, отчего вчера ее так сильно к нему тянуло. Со страхом она остановила взгляд на его груди и плече. Она вчера целовала это плечо прямо рядом с повязкой.

– Как ты себя чувствуешь? – робко спросила она.

– Очень хорошо, а ты?

Она молчала. Его рука робко скользнула по простыне и дотронулась до ее пальцев.

– Что теперь будет? – испуганно спросила она, но руку не убрала.

Он чувствовал, как она напряжена и далека.

– Ты голодна? – спросил он первое, что пришло в голову.

Она помотала головой.

– Ты не смотришь на меня. Я обидел тебя?

Джованна испугалась, что он сейчас встанет и уйдет, оставит ее одну со странным страхом.

– Посмотри на меня, не бойся, – его рука ласково коснулась ее лица.

Судорожно вздохнув, она вцепилась в его пальцы, скользившие по щеке к шее, и подняла глаза.

Темные брови Марко как-то смешно и вопросительно хмурились, а глаза смотрели умоляюще и испуганно. У него было некрасивое лицо, этот кривой и худой нос его портил. Но она не могла представить его с другим носом. Это был бы уже не Марко. И почему она думает о носе? А его губы, они такие теплые, так обхватывали вершинку груди вчера, так ласкали ее…

Она сглотнула. Марко двинулся вперед, приобнял ее за плечи и подтянул ближе. Когда Джованна, испуганная и смущенная, оказалась совсем рядом, он нагнулся и поцеловал ее в губы. Она отвечала вяло, словно нехотя, но и не сопротивлялась. Замирая от неуверенности, он спустился на ее шею, положил ладонь ей на грудь. И почувствовал, как она со вздохом поддается.

– Господь создал тебя из льда и пламени, моя женушка, – целуя ее и дразня, прошептал он. – Придется научиться соответствовать твоим стихиям.

Он сорвал с нее простыню, мягко взял за бедра и развел их в стороны.

Они вышли на завтрак только к ужину.