Охота на лесную нимфу

Женьке ничего не оставалось, как ухватить его под руку и провести через обе комнаты. Вела она его, как пьяного, помогая сохранять равновесие — от слабости его шатало, пот струился по лицу. И это совсем не улучшило его настроения. Поэтому, когда Женька еще раз попыталась заметить, что лучше бы он пока отлежался, он процедил сквозь зубы, ухватившись за дверной косяк душевой:

— Женька, помолчи!

— Ну а как ты мыться-то будешь, если тебе даже левой руки не поднять?! — взорвалась, в свою очередь, выбитая за эти два дня из своей привычной колеи Женька. — Или, может, мне вместе с тобой еще и туда зайти?

Успев отдышаться, он окинул ее откровенно издевательским взглядом:

— А это было бы совсем неплохо.

— Ну… — Женька вспыхнула, на какое-то время лишившись даже дара речи. — Да иди ты знаешь куда?

— В душевую, — ответил он, даже не пытаясь скрыть блестевшей в глазах насмешки. — А ты, будь любезна, табуретку мне туда принеси. Есть табуретка в этой твоей… обители?

Паузу он сделал намеренно, поняла Женька, но не стала доставлять ему удовольствия, показывая свое возмущение, просто молча принесла и поставила названный предмет, после чего холодно сказала:

— С остальным, я думаю, сам разберешься. Полотенце абсолютно чистое.

Пока он мылся, Женька, немного успокоившись, перестелила его постель, на которой оказалось множество крошек спекшейся крови, достала ему чистую одежду из привезенных вещей. Теперь она понимала, что его желание выкупаться было не простым капризом, потому что мало приятного лежать, когда тело покрыто засохшей кровяной коркой. Но все равно он раздражал ее, и очень сильно. Своим пренебрежением к ее кукольному домику, укрывшему его в роковую ночь, своими насмешками, своим легко читаемым чувством превосходства. В нем не было такого холодного высокомерия, как в его отце, но все же он был человеком иного образа жизни, иной среды, и это чувствовалось во всем: в его взглядах, в речи, в звучании голоса. Воспитанная в интеллигентной семье, Женька тонко улавливала эти нюансы.

«Ничего, — сама себя утешила она. — Потерплю еще как-нибудь два-три денька. Но на большее меня точно не хватит…»

Она надеялась, что после душа Влад снова уснет, вернув ей тем самым хотя бы видимость прежнего домашнего покоя, но не тут-то было. После купания ему потребовалось бриться, потом Женьке пришлось хлопотать с ужином. И даже когда она, убрав и перемыв все, в двенадцатом часу ночи добралась наконец до своего дивана, то не смогла сразу уснуть, слушая, как в соседней комнате выспавшийся за день Влад возится с разыгравшимся Тяпой.

На следующий день Женька пошла на работу, как на праздник. Работа была теперь благовидным предлогом, позволяющим ей покинуть свой дом, переставший быть для нее надежной крепостью, и в тихом парке хоть немного отдохнуть от чужого присутствия. Но как бы вольно Женька ни чувствовала себя в парке, а возвращаться домой снова пришлось пораньше, потому что мысли о том, что там делается, не давали покоя. Задержавшись, как и накануне, у двери, Женька вошла в дом, и уже от самого порога ощутила витающий в нем чужой запах. Воздух был насыщен ароматом дорогого хорошего то ли одеколона, то ли лосьона после бритья. Какая-то цветочно-древесная композиция, как показалось Женьке. Запах не резкий и очень приятный, но все же он был чужим. А когда Женька, раздевшись, зашла в свою комнату, ее ждал и еще один сюрприз: Влад сидел не у себя, а здесь, на ее диване.

— Вернулась? — приветствовал он ее. И, заметив направленный на него взгляд, спросил: — Я что, делаю что-то не так?

— Да нет, отчего же, — ответила Женька, отводя глаза. Глупо, понимала она, выказывать свое недовольство тем, что он не сидит на одном месте; и ничего не случится ни с ее диваном, ни с комнатой оттого, что здесь на время расположился посторонний человек. — Сейчас ополоснусь, быстро накормлю собак и займусь твоим ужином.

— Ты только накрой, пожалуйста, стол на кухне, — попросил он. — Надоело есть в кровати или сгибаться над журнальным столиком.

— Как скажешь, — ответила она, тщательно скрывая свое недовольство тем, что и на кухне теперь будет нарушен ее суверенитет. — Только кухня у меня, знаешь ли, роскошью не блещет.

— Знаю, я уже туда заглядывал, — сообщил он. — Вообще удивительно, как ты в таких условиях живешь. Даже нормального электрочайника нет, какая-то допотопная древность.

— А так и живу. — Женька вскинула голову. — И ты бы так жил, голубчик, не окажись у тебя папы, оплатившего твое образование и давшего тебе начальный капитал.

— Нет, — он покачал головой, — ТАК бы я не жил в любом случае.

— А куда бы ты делся? — поинтересовалась Женька.

Спросила с видимым спокойствием, но Туман, уловив ее истинное настроение, пододвинулся поближе, переводя взгляд с Влада на нее и обратно.

— Нашел бы какой-нибудь выход, — ответил он, глядя на Тумана, потом спросил: — Скажи, а твой Туман, откуда он у тебя взялся?

— А что? — сразу насторожилась Женька. — Почему тебя это интересует?