Охота в атомном аду

– Так им всё равно уже не надо… Наденьте, командир.

Я подумал – а ведь опять верно мыслит, железяка фигова, что бы я про неё ни думал… Как-то рывком вспомнился вполне подходящий пример – невыносимо крутой герой Бориса Галкина из не особо качественной киношки про ожидание полковника Шалыгина. Сушил себе солдатик гимнастёрку на костре, она возьми, да и сгори. И что? Правильно – тогда он тупо напялил вместо неё трофейную кожанку и вполне себе сошёл за командира, в один секунд превратившись в важную персону, хотя на самом деле был рядовым. Что сказать, умно…

То есть спорить я не стал и куртку надел. Длиной она оказалась до середины бедра и словно по мне сшитая. Сразу стало теплее. А после того как Кэтрин поднесла мне ещё и почти полный фужер коньяка (видимо, тоже из здешних погребов, не иначе какой-нибудь мини-бар раздербанила), подсунув на закуску какую-то квадратную шоколадку из красной пачки с буквами «Ritter Sport. Marzipan» (совершенно неизвестная в СССР и России марка сладостей, молочный шоколад со вкусом марципана, как и было написано на обёртке – я такой даже в 1990-е не пробовал, хотя нам тогда чего только не завозили, «в рамках гуманидраной помощи»), стало совсем хорошо. Конечно, как русский человек с потугами на патриотизм я бы предпочёл стакан водки с солёным огурцом, но и от этого ощутил теплоту и лёгкость, причём настолько, что мокроватая после мытья голова уже не холодила, а скорее как-то бодрила. Словно не было никакой войны и этих чёртовых атомных бомб…

– И что у нас там дальше по плану? – спросил я, убирая неиспользованные мыло с бритвой обратно в вещмешок.

– Кажется, они идут.

– Кто? – дёрнулся я, инстинктивно ринувшись нашаривать на стойке автомат. Хотя под «они» здесь вряд ли следовало понимать, скажем, натовские танки…

– Да расслабьтесь, командир. Добровольцы. Ну те, кого вы велели позвать этому лейтенанту-танкисту. Как и заказывали – десять человек…

Вот вроде бы юмор – это категория, недоступная биороботам. Но раз за разом у меня было ощущение, что местами она всё-таки откровенно стебётся… Я не стал ничего говорить. Просто натянул на влажные волосы сыроватую пилотку, поправил ремень и выглянул наружу.

И действительно, к нашей двери, явно ориентируясь на стоявший у входа «газик», шли гуськом усталые ребятишки в прыжковых комбезах цвета хаки, при оружии и остальной снаряге.

Соображая, что же именно следует им говорить (а мне предстояла речь примерно в духе той, что произнёс Остап Бендер перед историческим шахматным турниром в славном городе Васюки), я двинулся навстречу судьбе, ощущая некоторое вдохновение – сто граммов развяжет язык и вызовет приступ красноречия у кого угодно…

Через минуту мы уже топали им навстречу. Я был вообще без оружия, а у державшейся позади меня Кэтрин кобура АПСа висела на плече, на манер дамской сумочки. Секретарша, блин, глаза и уши босса…

– Становись! – скомандовал я, когда десантники подошли к нам вплотную.

Они без лишних слов построились, быстро разобравшись по росту. Недлинная шеренга. Ни беретов, ни тельняшек – пилотки да прыжковые шлемы (один вообще был в танкошлеме, видимо, самоходчик, утративший свою верную АСУ-57), комбезы и сапоги грязные, за плечами десантные рюкзаки РД-54. Двое вооружены РПД, у остальных «АКС-47» или АКМСы, плюс у многих на ремнях «разведножи» НР-43 или стропорезы.

– Здравствуйте, товарищи! – приветствовал я их и тут же представился. – Если кто-то из вас ещё не в курсе, я капитан Башкирцев, 1-е управление Главного разведывательного управления Советской армии. А это – моя подчинённая, лейтенант Закорюкина, из того же управления.

И я кивнул в сторону напарницы, которая как раз отошла в сторону и что-то делала внутри «газика», довольно сексуально перегнувшись через борт вездехода. Но офицеров ГРУ и она и я походили мало. Но, по идее, пока всё развивалось вполне себе по законам жанра. Некий, облачённый в невообразимую смесь армейской и трофейной одёжки свежевыбритый хрен с бугра (аромат одеколона должен был стабильно заглушать коньячный дух – Кэтрин, похоже, заранее учла это обстоятельство, а вот я догадался только по ходу пьесы), нагло представляющийся офицером «зафронтовой» разведки, должен выглядеть в их глазах если не невыразимо крутым, словно в плохом кино, то уж как минимум убедительным. Осталось только проговорить достаточно духоподъёмный текст, поясняющий для какого такого «пренеприятнейшего известия» я их собрал…

– Здра жра, трищ капитан! – нестройно ответили простуженные голоса бойцов. Как я успел заметить, смотрели они в этот момент не столько на меня, сколько на нечто женское, в костюме импортной стюардессы, за моей спиной. Причём с явным интересом…