Охота в атомном аду

Пайки это в любом случае хорошо. А вот десять парашютов? Казалось бы – ну и что, плюнуть и забыть… Но стоп, не выбрасывать же такое, хоть и не народное (а если уж совсем точно – отжатое нашим народом у американского во временное пользование), но тем не менее добро… И вообще, слово «выбрасывать» применительно к парашютам звучало как каламбур… Стоп! А что, если? И тут мне в голову пришла одна идея, смутная и где-то даже дурацкая, но во всей этой говённой ситуации отчасти выглядевшая и вполне здравой… Ведь это была реальная возможность спасти хоть кого-то… А если даже не спасти, то хотя бы дать лишний шанс… Собственно, а почему бы и нет? Как-никак, мне такое не впервой. Только надо суметь наврать что-нибудь поубедительнее…

– Лейтенант! – позвал я Васищева, который ещё не успел уйти далеко и в тот момент как раз втолковывал что-то своей скучковавшейся возле танков черношлемной братве.

Он действительно меня услышал и вернулся почти бегом, возможно, решив, что я могу передумать.

– Вот что, товарищ лейтенант, – сказал я ему. – Чуть не забыл. Отберите из числа тех десантников, что ещё живы, десятерых добровольцев. Для специального задания. Прямо сейчас. И сразу скажите им – мне нужны люди, хоть немного знакомые с радиоделом и вдобавок умеющие и готовые прыгать с парашютом…

– Ровно десять? – уточнил Васищев со странным спокойствием, переходящим в равнодушие. По-моему, в своих мыслях он уже уезжал отсюда…

– Да, больше не нужно. Мы будем ждать их возле транспортных самолётов на той стороне аэропорта. Пусть найдут меня минут через тридцать-сорок. И за это время уже наконец оповестите личный состав о полученном приказе и начинайте готовиться к «бою и походу»! Теряем время, товарищ лейтенант! И можем горько пожалеть о проявленной нерасторопности!

– Есть! Разрешите выполнять!

– Выполняйте! – разрешил я. Лейтенант убежал, придерживая болтающийся на боку планшет. И, судя по тому, что, спустя пару минут прихватившие личное оружие танкисты один за другим полезли из люков своих машин, у них здесь действительно намечалось общее построение…

– Командир, я не очень понимаю, зачем нам всё это? – спросила Кэтрин предельно безразличным тоном, явно от нечего делать ковыряя землю острым носком туфли.

– Я командир или где?! – сварливо объявил я. В личных делах советских командиров 1930-х подобное поведение обычно именовалось «самодурством». В сочетании с «безграмотностью», «пьянством», «аморальным поведением», «рукоприкладством» и «зажимом критики» это тогда было поводом для громких разбирательств по партийной линии, вплоть до отбирания партбилета и понижения в звании или должности…

– Может быть, я хочу сделать напоследок ещё хоть что-то хорошее? – продолжал разоряться я. – Например – спасти лишний десяток жизней! Или ты таки против?

– Нет, окончательное решение в любом случае за вами…

– Вот то-то же! Ну и что ты ещё скажешь?

– Там, с другой стороны аэровокзала, есть что-то вроде мини-отеля на десяток номеров. Видимо, в расчёте на персонал авиакомпаний, чьи экипажи по какой-то причине не могли или не хотели отдыхать в городе…

– И что с того?

– Вы посмотрите на себя, командир. Словно в грязи извалялись. Вам нужно обязательно привести себя в порядок. Во что переодеться там, кстати, тоже найдётся. Да, и в тамошних водопроводных трубах ещё осталось сколько-то воды. Разумеется, она холодная, но я проверила – вода чистая и не заражённая, без малейших признаков отравляющих веществ или критичной для вас радиоактивности…

Вот что тут было ответить? Она всё верно говорила, я же сейчас, натурально, как пугало огородное. Недаром эти офицеры смотрели на меня с некоторым недоверием…

– Ладно, поехали, – согласился я. – Наведём марафет. У нас время-то есть?

– Есть. Пока аппаратура не фиксирует ничего опасного или экстраординарного, а ваши соотечественники отсюда быстро не тронутся при всём желании…

Спасибо, успокоила. Ведь если по нам долбанут какой-нибудь оперативно-тактической ракетой с ядерным зарядом, мы, скорее всего, просто не успеем это почувствовать. Или всё-таки успеем? Уточнять я всё же не рискнул.

Сев в по-прежнему набитый оружием и боеприпасами «ГАЗ-69», мы вновь объехали здание аэровокзала, где пейзаж нисколько не изменился – те же забытые всеми большие самолёты на стоянках (в стороне от них, слегка скособочившись, сиротливо стоял «Сикорский», на котором мы сюда прилетели, ведь вроде недавно было, а уже столько делов за эти несколько часов успели наворотить…), редкие трупы на бетонке, дым от горящей вышки управления полётами, взлётная полоса, за которой всё так же маячил серый осенний горизонт с дальними пожарами и голыми деревьями. Вечерело, а значит, стоило поторопиться и постараться стартовать до наступления полной темноты. Хотя с учётом того, кто именно должен был сидеть за штурвалом, последнее обстоятельство могло оказаться и не критичным – сдаётся мне, что этот персонаж, если что, сможет рулить и в космическом вакууме, причём без скафандра…