Охотник на вундерваффе

Следующие снаряды, выпущенные из немецких танков, начали рваться в основном на западной окраине хутора. То ли наводчики увидели там какое-то шевеление, то ли наконец засекли нашу редкую, лежащую в снегу цепь. В мой голове возникла мысль о том, как бы под эту раздачу люлей не попала наша Танька Шевкопляс, которая явно осталась при рации (интересно только, где – в хате или ее благоразумно отправили в укрытие?). Жалко будет, если убьют вот так, не за грош, шальным снарядом…

Меж тем наш бравый Никитин вскочил на ноги, глянул в бинокль и заорал нам с Бункевичем:

– Старший лейтенант! Давайте залп второй установкой! Скорее!

– Ивашин, на позицию! – крикнул Букевич кому-то позади себя. Н-да, чтобы руководить чем бы то ни было в те времена, надо было иметь однозначно луженую глотку.

Хотя, по-моему, двигатель второй установки зашумел на повышенных оборотах еще до его команды. Свое нехитрое дело гвардейцы-минометчики знали туго.

Мимо нас на позицию выехал облепленный бойцами расчета «Шевроле», вставший для ведения огня левее горящей первой установки.

Бункевич кинулся к машине.

– Наводить по головным! – выкрикнул ему вслед Никитин.

Я стоял и смотрел в бинокль в момент, когда вторая установка дала залп и, тут же, не дожидаясь никаких команд, рванула задним ходом с позиции. Потом развернулась и мгновенно укатила на перезарядку.

Меня при этом втором залпе чуть было не снесло на фиг, поскольку я свалял дурака и залег слишком близко от стреляющей установки.

Поднимаясь и натужно кашляя в едком дыму, я все-таки успел рассмотреть в бинокль, как шестнадцать взрывов реактивных снарядов буквально вспахали землю, накрыв четыре головных немецких танка (было ощущение что один из танков даже подлетел над землей), два «панцера» сразу же загорелись.

Оставшиеся три танка, чьи экипажи, похоже, до сих пор не понимали явных намеков, остановились и ударили из пушек с места. Сейчас до них было около двух километров. Снаряды ложились где попало, на хуторе и вокруг него, в стороне от нас. Собственно, что и требовалось – потеря темпа, которая означала, что бой немцами уже почти проигран, тем более что их осталось откровенно негусто. Для нас главным теперь было – не останавливаться.

Кинув по три-четыре снаряда, немецкие танки снова тронулись с места, продолжая изредка стрелять с ходу. Их снаряды опять начали падать где-то на восточной окраине. И там снова громко ржали лошади, орали люди и что-то горело.

– Давай третью! – выкрикнул сорванной глоткой Никитин.

Среди руин хуторских хат и сараев появилась третья установка, на шасси «Форда».

На приличной скорости машина выскочила примерно на то же место, откуда только что стрелял второй расчет. Может быть, зря.

– Бить по уцелевшим! – дал очень ценное указание Никитин.

А оставшиеся четыре танка приближались, продолжая методично долбить по нам, не жалея снарядов.

Через несколько минут «катюша» вроде бы была нацелена куда нужно. И вдруг, метрах в двадцати от нее, подняв при взрывах фонтаны снега, упало сразу два немецких снаряда. Я с Бункевичем и Никитин с «сопровождающими лицами» успели инстинктивно залечь. А вот пять человек из расчета буквально расшвыряло по сторонам, и они лежали на снегу, как-то не торопясь подниматься и походя на манекены. Все убиты?!

Мы с Бункевичем вскочили и, не сговариваясь, кинулись к ним. Позади нас лопнул еще один снаряд, мимо меня с противным свистом пролетели осколки. Бункевич поскользнулся и упал. В общем, получилось так, что до установки я добежал первым. Перепрыгнув через лежащего у открытой шоферской двери бойца и зацепляясь за что попало висящим на плече «ППШ» влез на водительское сиденье. В этот момент увидел, как этот гвардеец-минометчик неуверенно встает на ноги. А точнее – пытается встать. Стало быть, жив.

– Ранен? – спросил я его.

– А фиг его знает, – честно ответил батареец.

– Огонь! – орал Никитин. Его голос слышался где-то очень далеко, словно за пределами моего сознания.

– Вы прицелились? – спросил я воскресшего бойца.

– Да.

– Ну, тогда с богом, за Родину, за Сталина!

С этими словами я окинул взглядом на кабину. Да, пульт управления стрельбой был смонтирован прямо на торпедо, справа от шоферского места. Этакий металлический ящичек с короткой рукояткой в металлическом кругу посредине, из которого тянулись из кабины провода. В принципе, на «Граде» в этом плане мало что изменилось. Определившись, я затаил дыхание и «крутанул динаму».

Нет, ребята, одно дело – когда наблюдаешь за стрельбой «катюши» со стороны, а вот когда пускаешь эрэсы сам, сидя в кабине, – это вообще что-то. Тут я не просто прямо-таки офигел, а практически чуть не обосрался, когда снаряды со зловещим шуршанием (было ощущение, что они стартуют прямо с крыши кабины в каких-то сантиметрах от моего затылка) один за другим уходили с направляющих.

При каждом выстреле машину ощутимо раскачивало.

Впереди по направлению стрельбы поднялось море огня.