Охотник на вундерваффе

– Мелкий осколок в грудь, – прокомментировал эту смерть Капканов и обреченно выматерился. Чувствовалось, что он далеко не в первый раз закрывал глаза убитым сослуживцам, и ему это занятие было явно не по душе. Но что поделать, как говорил один классик – смерть есть будничное явление военных будней.

– Значит, так, – приказал Никитин. – Потеряхин, сейчас берешь с собой Зырина и пойдешь к Сигизмундычу. Там возьмешь «Бантик» и съездишь на поле боя, посмотри, что там и как! А то, по-моему, танки там какие-то уж больно интересные. Если там, конечно, осталось, что осматривать… После такого-то… А еще лучше будет, если там кто из фашистских экипажей в живых остался. В общем, если найдешь что интересное – оставишь Зырина охранять и пулей сюда. Задача ясна? Да, еще скажи там Татьяне, чтобы срочно связалась с «Первым» и доложила, что хутор мы удержали и прорвавшиеся немецкие танки уничтожены. А то в штабе армии, чего доброго, решат подстраховаться и отправят по нашу душу авиацию. Чего не хотелось бы…

Если кто не знает – «Бантиком» в Красной Армии называли джип марки «Бантам ВRC», малосерийного предка легендарного «Виллиса».

– Так точно, задача ясна! – ответил я, козырнул начальству и спросил: – А где вообще Сигизмундыча с Таней искать?

– До начала боя они были вместе с нашими машинами в низине, метров двести позади той хаты, где мы ночевали…

– Понял, – сказал я. – Зырин, за мной!

И мы с ним рванули к месту недавней ночевки. Как говорили при царе-батюшке, «стрелковым шагом».

Хата была, слава богу, цела. У крыльца стояла давешняя старуха-хозяйка, закутанная в черный платок и драный, явно великоватый ей, мужской овчинный кожух. Как видно, выползла-таки посмотреть на то, что вокруг происходит. Оно и понятно, такая стрельба разбудит кого хочешь…

Рядом с этой Изергилью (интересно, кстати, как по логике должны были звать мужа горьковской старухи Изергиль – старикан Изергилий?) сидел на снегу здоровенный серо-полосатый кот и равнодушно смотрел на этот мир желто-зелеными глазами. Так, и опять он здесь. А ведь вчера в хате и вообще в хуторе никаких котов не наблюдалось. И все-то он таскается за мной по всем фронтам непонятным талисманом. Знать бы еще, для чего…

Однако долго думать на эту все равно не имеющую продолжения тему я не стал, поскольку кот стал уже вполне привычен, а вот наших сослуживцев и транспорта у хаты не было. Вокруг бегали какие-то незнакомые бойцы в шинелях и ватниках, а метрах в ста от хаты догорал бортовой «ЗИС-5», который никто не тушил.

К счастью, наши машины обнаружились именно там, где их велел искать Никитин. Из кузова «Студера» чуть ли не мне прямо на голову выскочила Татьяна, в ушанке, полушубке и с пистолетной кобурой на боку. Как оказалось, капитан отправил ее сюда вместе с рацией.

– Андрей, тебя точно не задело? – спросила она. Голос был какой-то сочувственно-взволнованный.

– Да вроде нет. А с чего это ты спросила?

– Ты себя в зеркале видел?

– Барышня, то есть товарищ воентехник, у нас тут, блин, не «Мюр и Мерилиз», а, если вы успели заметить, фронт. И зеркальных трюмо или витрин тут нет. А что такое?

– Левый рукав и шапка, – пояснила Танька, ткнув в меня рукавичкой.

Я бегло осмотрел себя. Да, действительно, в общей суматохе даже не заметил, что меня слегка покоцало. Левый рукав полушубка на предплечье оказался будто разрезан ножом. Прореха длиной сантиметров десять, из дыры торчала овчина, но крови не было – царапнуло неглубоко, даже до гимнастерки не дошло. А на шапке левее звездочки обнаружилась дыра, примерно как бывает от пули, только неровная. Явно мелкий осколок. Хорошо, что ушанка у меня все время на затылке болталась, а то бы, наверное, прямо в лоб прилетело. И лежал бы я на снегу, весь из себя красивый, но с лишней дыркой…

– Наши все живы? – спросила Татьяна.

– Увы, нет. Ваньку Глухоманюка осколком. Наповал.

У Татьяны на глазах появились слезы. Чисто автоматически. Чтобы отвлечь ее, я передал распоряжения Никитина насчет срочного донесения командарму. Она, как и положено военному человеку, немедленно утерла сопли и полезла обратно в кузов «Студера», к рации.

А из кабины «Студера» в облаке табачного дыма появился Сигизмундыч. Я уже заметил, что перекуры у него обычно бывают в моменты, когда другие вокруг воюют.

– Наше вам, – приветствовал я его и сразу же спросил: – «Бантик» в порядке?

– Да фиг ли ему сделается. Нас при обстреле и близко не зацепило. А ты с какой целью интересуешься?

– Приказ капитана. Выводи агрегат. Поедем на подбитые танки смотреть.

– Да мне вшистко едно, хоть на танки, хоть на курвенок, в бане через щелочку…

Веселый он все-таки дяденька, хотя, надо признать, полонизмы из него все-таки вылетали нечасто.