Оккупация

– Позвонишь ему. Скажешь, тут мужики возмущаются, требуют зарплату им увеличить, иначе працювать не будут, тебя на… послали. Понял? Если что лишнее скажешь – тебя кончим и дом твой сожжем.

Жестко, но другого они не понимают. Правильно говорят – разруха не в сортирах, разруха в головах. Это рабы, у них в голове – рабство, они не свободные люди. Единственное, что ими движет, – страх, ну и если получается ухватить что-то для себя, для семьи, чтобы выжить, тогда они это делают, и про совесть им говорить бессмысленно.

Это рабы, а хозяева у них – Вовы. Потому что государства больше нет, еще после первого Майдана его не стало – и с каждым годом становилось все хуже и хуже. Каждый район – как мини-герцогство феодальное, где главмент, или глава райОГА, или кто-то из блатных – царь и бог. Просто раньше Вовы были наглыми подонками и не более того. А после АТО Вовами обычно становятся убийцы с автоматами. Бывшие каратели, атошники, убийцы, мародеры, уголовники, освобожденные, чтобы укомплектовать баты…

И я не освобожу этих людей, пока они сами не осознают, что они люди и сделаны по образу и подобию божьему. Но я могу избавить их от Вовы. Потому что это и мне нужно. И потому…

Вышли обратно.

– Который твой, забирай…

Мужик подобрал один из телефонов.

– Звони…

Вова, как я и предполагал, оказался человеком борзым, но ума недалекого. И десяти минут не прошло, как к воротам припылил китайский джип, требовательно посигналил – пустите, мол. Не вопрос – открыли, но так неудачно, что ударили створкой ворот въезжавший джип Вовы.

– А, б…

Моментально перешедший на русский Вова полез разбираться – тут мы его и приняли. Нормально так…

Обшмонали. Деньги, в том числе польские злотые, две мобилы. В машине – автомат и турецкое помповое ружье. Деньги я кинул селянам:

– Делите…

Вову приняли капитально, упаковали и положили на пол – чтобы не бузил. Потом с ним разберемся, куда его. На территории оказалось девять груженых фур – моих фур. Оставлять мне не хотелось, решили так: нас двенадцать человек. Двое – в джип Вовы, один в замыкающей, остальные за руль – и колонной ходу до Львовщины. Уже там я позвоню встречающему – там примут, без вопросов, и как только примут – больше с машинами ничего не случится, там львовская мафия в ответе.

Трасса незнакомая, но… Бог не выдаст, свинья не съест, как говорится.

Короче, рванули. И чтобы веселее было – я закинул в багажник джипа Вовы пару ящиков с заводскими коктейлями Молотова, ну и на телефон все снял.

Рванули.

Упали нам на хвост, когда до Львовщины осталось всего ничего – километров пятьдесят. По рации передали, джип шел впереди – я резко ушел в сторону, пропустил колонну. Радик открыл заднюю дверь и тупо ударил по преследователям из РПК. Я затормозил, мы подбежали к машине. Там все были живы, хотя и обделались – по мотору били.

– Старший кто? – спросил я, удерживая бандюков на прицеле пулемета.

– Братан… – ответил один из преследователей, белый как мел, – ты чего такой резкий, в натуре. Мы ничего не сделали, а ты стрелять.

– Мои братаны в авдеевской промке лежать остались – ты мне не братан, понял? Че надо?

– Ты по дороге едешь, без спроса, за дорогу платить надо – знаешь?

– Это не моя тема.

– А чья? Назови, мы разведем.

Я назвал первую придуманную кликуху с Киева.

– Никогда не слышал. Кого так погоняют?

– Это не погоняло. Это позывной. Не знаешь, спроси. И больше к нам не лезь. Чревато.

– По понятиям…

– Мужики, – немного сбавив тон, перебил я, – вам надо определяться. Как и всем нам. По каким понятиям мы живем – по людским или по крысьим. Если по людским – так и надо жить по людским. И ворованное со всей страны принимать тоже нехорошо. А если по крысьим – то и нечего потом удивляться, что от нас потом все нос воротят. С такими понятиями только ж… торговать на Крещатике.

Пусть думают, о чем это я…

Больше до Львовщины нас не доставали. На первой же площадке я остановил колонну, отзвонил.

Львовяне звонка не ждали – судя по тому, что прибыл сам Назар. Кликуха у него красивая – Кардиналом погоняют. Начинал он с сигарет, сейчас стройкой занимается, в том числе и в Польше, и бензином по большому банчит. Но и контрабас не забывает.

Прибыл он с эскортом полиции.

– Здравствуй, Кардинал…

– Не ждали тебя…

– Знаю. Вы не ждали, мы приперлися. Изволь получить…

Кардинал сделал барственный жест рукой, шестерки полезли проверять.

– Не ожидал… не ожидал тебя я сегодня…

– А что, кого-то другого ждали? – поинтересовался я.

Кардинал пожал плечами. В отличие от обычной львовской уголовной шпаны с Замковой горы, которая пробавлялась карманными кражами да воровством с поездов, а в девяностые присовокупила к этому рэкет, Кардинал начинал совсем по-другому. У него вся семья депутаты: отец депутат, дед депутат и он сам депутат. Это как на Востоке – только Западная Украина сама себя почему-то Западом считает. Но депутатские регалки передаются, получается, по наследству. Это про них один мой знакомый с ненавистью сказал: каста проклятая, даже не зная, чьи это слова. А слова это – Сталина…