Оккупация

– Время сейчас такое, Саша, – уклонился он от ответа, – ты и не ждешь вроде, а прилетает. Ты вроде больше обещал доставить.

– Сколько есть. Остальное – следующим рейсом.

Кардинал кивнул – это его не особо касалось. Он разгонит это по его маршрутам – и получит свою долю…

– Вы мне лучше вот что скажите. У нас, я так понимаю, Майдан скоро будет?

Кардиналу изменило самообладание – он даже вздрогнул.

– С чего ты взял?

– Вот, гляньте.

Я достал из багажника початую бутылку, открытую, в смысле, передал Кардиналу. Тот поморщился, но взял. Чистюля…

– Что это?

– Вот такую вот водяру сейчас разливают. Это раньше, чтобы в бутылку можно было что-то залить, сначала надо было что-то вылить. Сейчас прямо на заводе разливают, извольте убедиться.

Я достал вторую бутылку, запечатанную.

– Берите, их много у меня…

– Где ты это взял? – поинтересовался Кардинал, передавая бутылки мгновенно подскочившей пристяжи.

– Где взял, там уже нет. Я вот думаю, вы вроде авторитетный человек, а таким вещам у себя видбуваться позволяете.

Кардинал покачал головой:

– Это политика. Там другие законы. Меня это устраивает не больше, чем тебя.

– Так, а в чем дело-то? Людей не хватает или как? Опять с Львовщины молодежь поездами и автобусами повезут, хотя вам достаточно сказать – ша, чтобы отскочили?

Кардинал раздосадованно качал головой.

– Ты чужинец, не понимаешь. Каким бы ни был я авторитетом, против народа я идти не могу. Если пойду, меня в момент спишут…

– Не понимаю.

…

– Не понимаю. Я вложил деньги сюда. Вы вкладываете деньги… строите заправки. Вот если вас кинут, вы же этого так не оставите, кто бы это ни был…

…

– А тут как? Получается, люди вложились, договорились, потом приходит какая-то шпана – трах-тарарах! И все кувырком, с ног на голову. И деньги потеряли, и дело, и авторитет. И вроде как никто не виноват. Это, типа, народ.

…

– Только же кто-то этому народу коктейль Молотова вручил, так?

Подошел бухгалтер Кардинала:

– Все посчитали, Назар Вадимович.

– Расчет как обычно… – сказал я и пошел к машине.

Вернулись. Машины наши ждали нас на месте, в леске. На вид все было нормально, хотя я отправил пару понаблюдать за дорогой – мало ли…

Оставался Вова. Пацаны вытащили его из машины и привязали к дереву. Вова ругался на русском и украинском и обещал нас похоронить.

Когда пацаны закончили привязывать Вову, я подошел ближе, достал кляп.

– Зовут как?

– Я тебя, кацап, собственными кишками накормлю!

– Значит, будешь Просто Вова.

Я отошел к машине, достал бутылку, попросил у пацанов зажигалку и веревку. Ножом пробил крышку и отрезал кусок веревки, вставил ее в дырку – получился коктейль. Вова матерился – но уже менее активно.

– Итак, Вова…

!!!

– Ты сейчас расскажешь мне, кто ты такой, на кого работаешь, куда дели мою водяру и кто разливал на державном предприятии коктейли Молотова готовые. И говорить ты будешь чистую правду. А я взамен откажусь от своей идеи поучиться бросать коктейли Молотова. И пацанов тоже учить не буду. Как тебе?

– Пшел ты, кацап!

Я поджег фитиль и бросил бутылку под ноги Вове. Бутылка разбилась и вспыхнула чадным, с черными прожилками пламенем. Вова завопил.

Я достал еще одну бутылку и пробил ножом крышку.

– Ты судьбу не испытывай, фраер, – сказал я, – не надо. Следующую бутылку я как раз над головой твоей разобью. И ты заживо сгоришь. И мне тебя будет не жалко, потому что я знаю, что вы на Донбассе творили.

– Не-а-а-ат!

По-русски сразу заговорил, надо же…

– А у меня пацаны с Донбасса, – продолжил рассказ я, – отдам тебя им, они тебя не только заживо сожгут, они сожгут тебя так, что еще месяца два умирать будешь. Помнишь Николаевское дело?[39] Так вот, ты еще дольше, чем та телка, умирать будешь…

Крик превратился в утробный вой, огонь уже лизал ноги.

– Говорить будешь?

– Так! Да-а-а…

– Смотрите, пацаны, сразу русский вспомнил. Ма-ла-дэц.

Вова орал, как резаный кабанчик, пацаны дали мне огнетушитель автомобильный, и я с трудом затушил пламя – мазут и шарики пенопластовые, оно как напалм получается. Затоптал остатки огня, подошел, похлопал подвывающего Вову по щеке.

– Ну че, очухался, мразь? Имей в виду, у меня второго огнетушителя нет. Так что шанс твой – последний.

Назар Вадимович Статский по прозвищу Кардинал, депутат Верховной Рады Украины, возвращался во Львов в крайне неблагоприятном расположении духа. Даже глоток охлажденной настойки из бара, скрытого в подлокотнике «Майбаха», не успокоил.

Выругавшись, он нажал на кнопку – пошло вверх стекло, отрезающее пассажирский отсек от водительского. Достал телефон, набрал номер.

– Алло.

– Спишь?

– Кто это?

Говорили по-русски. Даже тут.

– Конь в пальто! Знаешь, кого я сейчас видел?

– Не черта, надеюсь.

– Матроса!

Собеседник явно опешил:

– Где?

– На самом дне! Он пригнал девять фур. Я принял.

– Я перезвоню.

– Не надо никуда звонить. Завод вынесли – конкретно Матрос вынес. С ним какие-то отморозки были, донецкие, наверное…

– Вот с…а.

– Я выхожу из игры.

– Что?

– Ты слышал, что. Мне эти говнотерки… Я – мимо, короче.

– Хорошо подумал, Назар?

– Хорошо, хорошо. На твоем месте я бы тоже подумал. Что с твоими деньгами будет?

– Про свои деньги думай.