Окно в Полночь

— Не подходи! — шикнул саламандр. — Не провоцируй!

— Почему такая реакция?.. Ведь Валик… — повторила я сбивчиво. И где, чёрт побери, деда носит, когда он так нужен?..

— Вероятно, у них разные задачи, — пожал плечами мой собеседник. Присел на край дивана, взял безвольную Алькину руку и озабоченно пощупал пульс. — А может, это изменение так влияет. Ты же не видела, как твой парень… перерождался.

Очень точное понятие, да. Не столько изменение, сколько перерождение. Я встала и подошла к окну. На улице не унималась метель, и снегопад набрал невиданную силу — стена из крупных хлопьев закрыла собой весь мир. В щели окон проникали сквозняки, и я зябко обняла руками плечи, считая в такт настенным часам. Один, два, три… И с десятым ударом в дверь требовательно позвонили.

— Откроешь? — бросил саламандр.

Я кивнула и пошла в коридор. Спросила «кто там?», рассмотрела в глазок горящую Аушу и открыла.

— Жива? — сходу спросил Владлен Матвеевич.

Я снова кивнула. Посмотрела в его хмурое неподвижное лицо и молча расплакалась.

— Не реви, — подбодрил он, сбрасывая куртку. — Сейчас всё поправим. Птичку позови.

Я недоуменно подняла брови:

— Птичку?..

— Бывшего своего, — пояснил он, неодобрительно покосившись на пепельные следы. — Защитник сестричке нужен, а у меня низшего под рукой нет. Позови, он прилетит.

Я нахмурилась, обнаружив в себе предосудительность и подозрительность. Не так уж они и защищают…

— А может…

— Нет, не может! — отрезал Владлен Матвеевич. — Чтобы изменения прописать, не один год нужен. Хочешь, чтобы завтра же Алевтина чужого серединного подцепила? — и резко сменил тему: — Волосы понадобятся твои. И кровь. Кровь писца — лучшая приманка. Не жаль косы?

Ауша ободряюще улыбнулась, и я повернулась к ней спиной. Давно хотела подстричься, но жаба — это такой вредный зверь… Много лет отращивала волосы, жалко было. Но не теперь. По шее щекотно скользнули чёрные искры, и голове стало легче. Я повернулась, протянула руку и трусливо зажмурилась, когда из пальцев чёрной саламандры выскользнули иглы шипов. Ладонь кольнуло лёгкой болью.

— Вы долго там? — недовольно заворчал Сайел. — Я устал её держать!

Устал он… Я хмыкнула и съёжилась, когда из гостиной донеслось сначала рычание, а потом леденящий душу вой. Беспомощный. Недовольный. Ауша метнулась в комнату, и двоюродный дед поковылял за ней. Я попыталась увязаться следом, но меня остановили резковатым:

— Василёк, не ходи. Тебе не понравится то, что ты увидишь, — и добавил чуть мягче: — Когда ты повзрослеешь, когда привыкнешь, я всему тебя научу. А пока — иди-ка… в ванную. И не верь тому, что услышишь. Неприятно будет. Но иначе никак. Иди.

Я посмотрела на него умоляюще и послушно потопала в ванную, вытирая слезы. Боже, помоги… В ванной я закрылась, включила воду, обернулась к зеркалу и замерла, изучая новый облик. Лёгким движением руки Ауша ухитрилась подстричь меня «лесенкой» и сделать перманентную завивку. И укладку. Крупные светлые кольца волос падали на плечи, вились вдоль щек. Впалых. Когда я ела-то в последний раз?.. А концы прядок почернели на сантиметр. Я придирчиво изучила Аушину фишку. Вроде не сожжённые…

От осмотра отвлек новый вопль. Вернее… рёв. Я села на край ванной и попробовала позвать птичку. Да, надо отвлечься… И одной, в неизвестности… страшно. Сосредоточиться получилось попытки с двадцатой, когда меня уже трясло от страха и усталости. Красный птеродактиль возник на батарее, обернулся и спорхнул мне на руки. И курлыкнул, едва я обняла тёплое тельце. И протяжно зевнул, уткнувшись клювом в моё плечо. А я слушала его сонное сопение и молилась. Разговаривала с Алькой, просила потерпеть и снова молилась. Когда она дважды рожала, это помогло. А Бог троицу любит…

Владлен Матвеевич напугал. Он вломился в ванную с шумом и грохотом, едва не выдрав «с мясом» дверную ручку. Увидел защитника, улыбнулся бледно, сгреб в охапку и ушёл. Алька больше не кричала, и я подумала, что всё, но… Новый леденящий вой и возня в коридоре напугали до дрожи. Я сжалась в комок. И понимала, что защитят, но… Чёрт. Не смотреть — страшно, а увидеть — ещё страшнее…

Я зажмурилась, снова заговорила с сестрой и ощутила… движение. Капли воды промочили свитер, и меня словно кто-то со спины обнял. Я обернулась. Тень подмигнула зелёным глазом и затаилась. Я жалко улыбнулась. Спасибо и за это…

Дверь снова открылась, являя измученного Владлена Матвеевича. Здоровая рука трясётся, волосы дыбом, белки глаз — в кровоподтеках, в тёмных зрачках — багровые угольки. Включив ледяную воду, он сунул голову под напор и замер. Я предусмотрительно сдернула с крючка полотенце. Двоюродный дед выключил воду, вытерся и сел на край ванны рядом со мной. Вытянул ноги и сипло выдохнул:

— Всё, Василёк. Победили, — и обнял меня за плечи. — Молодец, что поняла. Не то потеряли бы.

Я снова, в который раз, захлюпала носом, но от облегчения. Да, Альку пока не видела, но деду верила. Кому ещё верить, как не родне?.. И внутреннее ощущение подсказывало, что всё получилось, и она спит.