Окно в Полночь

— Спит она, — подтвердил и Владлен Матвеевич. — Несколько дней будет болеть — пока срастется, пока привыкнет… И о том, что случилось, не вспомнит. Возможно.

Шмыгнув носом, я взяла с края раковины влажное полотенце и приложила его к горящему лицу. Высморкалась украдкой, собралась с мыслями и тихо спросила:

— Вы сказали, что бабушка могла изменять… Так?..

— Нет. Не так, — покачал головой мой собеседник и неловко поёрзал. — Она не меняла суть, не трогала природу. Она… обновляла. Добавляла жизненных сил изношенным, не более. И у неё всё было строго, всё записано — из какого мира сущность, какими способностями наделена, к какому человеку подселена. Суть она не меняла никогда. И всегда по записям работала. Это… — он устало передернул плечом. — Это что-то новое.

— А Альку можно увидеть?..

— Можно. Только тихо.

— Спасибо!..

Теперь дверь едва не вынесла уже я. Промчалась по коридору, поднимая облака пепла, и нерешительно заглянула в гостиную. Бардака, к вящему удивлению не обнаружила, хотя, казалось, драка была. Только торшер свернули да у ёлки ветки обломали.

На полу среди свечек дружно медитировали саламандры. Алька лежала на диване, укутанная в плед. Бледная, осунувшаяся, но живая. Я осторожно подошла и села на пол. Сунула под плед руку и нашла ледяную ладонь. Сестра дышала тяжело, но ровно, размеренно. Я снова хлюпнула носом. Когда же это всё закончится…

Алька вздрогнула, сжала мою руку и открыла глаза. И на меня плеснуло… виной. Жгучей, тяжёлой, болезненной. Ничего не забыла…

— Спи, — прошептала тихо и дрожаще улыбнулась: — И всё равно люблю…

Сестра ответила такой же дрожащей и слабой улыбкой и закрыла глаза. В её груди свернулась уютным клубком и тихо закурлыкала бывшая «птичка». Алька расслабилась, разжала пальцы, выпуская мою руку, и сонно засопела в унисон с курлыканьем. Наверно, пока я могу за них не волноваться…

— Васют?..

Я обернулась. На меня не мигая смотрела Ауша.

— Уже почти срослись, — прошептала она. — Владлен не видит — люди видят сущности только вовне. А я вижу. Защитник твой, кровь у вас с сестрой одна — и они уже почти срослись. Не бойся. Отдохни.

Легко ей говорить… Я шёпотом поблагодарила обоих, ушла на кухню и включила чайник. Метель по-прежнему не унималась, снег сиял в мерцании уличных фонарей, и на кухне было почти светло. Я не стала включать свет. Достала чашку и села за стол. Легко им всем говорить… Сейчас — Алька, а если завтра — родители или племяшки?.. Я этого не переживу… Конечно, Сайел отчасти прав — не я виновата, а дар. Охотятся за ним, а не за мной. Но мне от этого не легче. Ни разу. Я писец. Я носитель и хранитель. На мне ответственность. И за дар, и за родных.

Владлен Матвеевич приковылял на шум вскипевшего чайника. Я достала вторую кружку, налила чай, выкопала из серванта пачку печенья и снова села за стол. И рассеянно уставилась на плавающие в кипятке чаинки. Надо топать к Маргарите Сергеевне. Срочно. Бегом. Может быть, не она. Может, она даже не знает. Но я разберусь и успокоюсь. Это единственная ниточка.

— Василёк, если ты что-то знаешь — расскажи, — попросил двоюродный дед мягко.

Я опустила голову, нервно заправила за уши пряди волос и промолчала. Внутренний голос советовал не распространяться, и я была с ним солидарна. Он столько раз давал нужные советы…

— Что ж, — Владлен Матвеевич поставил кружку на стол. — Значит, свои подозрения мы проверим порознь.

Я не поднимала глаз, в полной темноте старательно вертя кружку и «рассматривая» узор из чаинок. А что, сегодня уже пятое января… Почти пятое. Вот-вот пробьёт полночь. Следом — шестое и ночь перед Рождеством. И можно начинать гадать. Не на прЫнца с конём… так хоть на северного оленя, который «песец».

— Фига там у тебя, — заметил двоюродный дед смешливо. В темноте его глаза горели багровыми угольками жутко, зловеще и загадочно.

— Почему фига? — повелась я на провокацию. — Не люблю фиги и получать их не хочу! Ни сегодня, ни… вообще.

Он фыркнул весело и забрал у меня кружку. Повертел, посмотрел на чайные узоры и пожал плечами:

— Чушь. Никогда не понимал это гадание, — и быстро сменил тему: — Василёк, а Алевтина не будет против, если…

— Нет, конечно, — заверила я. — Куда вы сейчас пойдёте… По коридору направо — спальня, налево — детская. Располагайтесь.

— Заодно и познакомимся с утра, — заметил он добродушно и тяжело встал. — Доброй ночи.

— Доброй, — эхом откликнулась я.

Налила себе ещё чаю и пошла к окну. Ждать. Подумаешь, приду в гости в час ночи… Маргарита Сергеевна прекрасно знает, что я ненормальная. Если, конечно, помнит.

Я прождала почти час, размышляя. Обо всем и ни о чём. Внутренний голос периодически вякал, но я утешала его тем, что «скоро». И дождалась своего. Из-под двери гостиной в коридор выползли длинные тени, а из спальни послышался храп. Я тихо проверила гостей. Саламандры дружно «зацвели» и ушли в нирвану, а двоюродный дед крепко спал. Можно уходить.