Окно в Полночь

— Нос не вешай, — проинструктировал друг, обуваясь. — И не кисни. Сестре рассказала?

— Альке? Нет пока…

— И не говори. Если твоё семейство пронюхает…

Я скривилась. Хлопот не оберёшься. А двоих сумасшедших в семье хватает с избытком. Первый — по слухам, бабушка, но она умерла, не к ночи будь помянута, а второй — её брат, мой двоюродный дедушка, Иннокентий Матвеевич. И он обитал как раз в доме для… в общем, в психушке. Я третьим быть точно не хочу… И кивнула другу, соглашаясь.

— Тогда — пока. На выходных писать будешь?

— Не знаю, — пожала плечами.

— Звони, если что.

И Валик быстро сбежал. А я закрыла за ним дверь и вернулась в ванную. Посмотрела на красного «домочадца», на «героический» символ и отвернулась, выключив свет. И едва не наступила на пушистый хвост.

— Баюн! — я присела и почесала кота за ухом. — Ты где прятался?

Он, разумеется, ничего не сказал, только ткнулся влажным носом в мою коленку и тихо заурчал. Я взяла его на руки и побрела на кухню, где по-прежнему пылало магическое пламя неизвестного цветка. Время, конечно, детское — семь часов вечера, но… Пойду-ка я спать. И нашарила в аптечке снотворное.

Будильник — работа — ужин — снотворное — постель — бессонница — кошмар — будильник — каша в голове и ужас в зеркале. Увлекательнейшая жизнь писателя. Всегда мечтала.

Глава 7

Будь что будет, что было — есть,

Смех да слезы — а чем ещё жить?

«Алиса»

Разбудило меня приятное известие — пришло сообщение о зарплате.

Устало потянувшись, я села. Да, герою опять не сиделось на месте, а одному по башенным коридорам шататься, видимо, скучно. И я опять поучаствовала в процессе. Кажется, он хотел отомстить мне за попытку «убийства»: сразу после инициации пошел на третий шаг испытания в новый коридор, а там такие твари жуткие водились… Я несколько раз просыпалась в холодном поту, ворочалась, проваливалась в дрёму, снова оказывалась в башне, опять просыпалась… И наверняка обзавелась второй завитушкой на щеке. Вторая ступень — тело, цвета — кремовая кожа плюс голубые вены. Тьфу… Не хочу о грустном даже думать, когда хоть что-то хорошее случилось!

Так, надо собираться — и в реал. Заодно проверю одно подозрение: связаны глюки с квартирой или нет? Если не будут преследовать в магазинах, то… Вероятно, они привязаны к хате. И вопрос «видения» решить очень просто — переездом. А вот если, допустим, птеродактиль пойдёт за мной по пятам… Тогда сначала — Алька, а после — всё же доктор. Совести у меня мало, но угрызениям она поддаётся. Слишком много я в собственной газете читала о преступлениях маньяков и прочих ненормальных. Наедине с собой я вольна сходить с ума как угодно, а вот рисковать благополучием окружающих права не имею. Тем более весна не за горами.

Термометр жизнерадостно показывал минус сорок три, а за окном витала дымка смога. Я зябко повела плечами и отправилась к шкафу — перебарывать свою мерзлявость. Да, сибиряк — это не тот, кто не мерзнёт, а тот, кто тепло одевается! Достала лыжный комбинезон, пару носков, термобельё и длинный свитер тройной вязки. И чихать я хотела на мороз. Зато сейчас на улице очень красиво: мелкий снег золотится в лучах солнца, деревья в густой вязи ажурного инея. И если повезет, то зимнюю радугу увижу.

Сложив вещи на кресло и заправив постель, я отправилась здороваться со своими глюками. Свечи по-прежнему горели, не тая, а саламандр дрых. Птеродактиль — тоже. Заодно включила чайник и умылась. Накормила Баюна, сварила кофе и пустила кота на колени. Он свернулся тугим клубком и уткнулся мордочкой в полу халата. Да, дома, прямо скажем, нежарко… Я включила комп и открыла файл с текстом. И хмыкнула. Однако любопытно. Когда я с наступлением полуночи проваливаюсь в глубокий сон, книга пишется. А когда объедаюсь снотворным и «участвую» в сновидении — нет.

Я глотнула кофе и глянула на часы. Во что превращается моя жизнь?.. Я уже не помню, когда сама, в свой выходной, просыпалась в девять утра! Да, вчера легла рано и отрубилась шустро, но ночь-то была нервная, я после такой сплю до двенадцати дня… Так, ладно, Вася, спокойно, всё не так страшно… Всё ужасно и отвратительно. И непонятно до жути. Но да, как говорила моя преподавательница по лингвистике, тому, кто выучил и сдал на отлично историческую грамматику, бояться нечего. Я и не поняла этот предмет, и не выучила, и сдала кое-как на «удовлетвр». с пятого раза. М-да.

Вздохнув, я полезла в холодильник. Последние пельмени, зато зарплату дали… Интересно, Валик ещё спит, или ему ночью тоже было, о чём подумать? Шестое чувство указывало на второе. Но, скорее всего, он хотя бы проснулся. Он вообще пташка ранняя. В общем, надо по магазинам. Очень. Я посмотрела на подсвечник и поняла, что ненавижу собственную хату. Глубоко и злобно. Из моей крепости она превращается в аналог платы номер шесть. Только вместо Наполеонов тут ящеры. Надо в реал…

И я решительно взяла сотовый: