Окно в Полночь

Я в сомнении посмотрела на своего собеседника, но согласилась. А свеча, кстати, пригодилась. В подвале было так темно, что я со свечкой-то и мерцающим спутником едва выключатель нашла. Тускло замигала лампочка, и по низкому потолку расползлись тени. Значит, записи…

Небольшое подвальное помещение загромождали старые шкафы и комоды, горы ящиков на кривых столах и пирамиды из стульев. Сломанных, старых и покрытых ажурной пылью. И почему она это не выбросила?.. Открыв книжный шкаф, я осмотрела полки. Так, а это что?.. На дверце шкафа с внутренней стороны — надпись. Выжженная. На старославянском, спасибо, образование. Непонятная совершенно, спасибо, лень. И пара папок на полках. Одна из которых завладела моим вниманием всецело. Неужели история об огненных ящерах?..

Поставив свечу на полку, я открыла папку. Знакомый почерк и кривые строчки. И рисунок на обложке папки, с внутренней стороны: жёлтый цветок пламени и чёрная ящерица среди вьющихся огненных лепестков. Чёрная. Я на мгновение закрыла глаза. Чёрная… Совсем из головы вылетело… Впрочем, и не мудрено, после такого-то потрясения… «Чёрный? — спросил Валик. — Саламандр чёрный?»

Чёрный…

— Сай?

— Что?

— А ты единственный саламандр, или с тобой ещё кто-то пришел? Из соплеменников?

— А ты с какой целью интересуешься? — он неуловимой тенью возник за моей спиной.

Я не стала отпираться. Повернулась и показала рисунок. И добавила про слова Валика. На подвижной физиономии Сайела отразилось жгучее желание спалить папку вместе с содержимым, причём немедленно. Я быстро прижала добычу к груди и покачала головой. Не дам.

— Нет, не единственный, — признался неохотно. — Нас пришло… около восьми. Точно знаю, что обжиться здесь смогли трое, не считая меня. Остальные… пропали.

— А чёрный кто? — напомнила я. — Он из тех, кто обжился? И почему кто-то чёрный, а кто-то белый?

— Цвет пламени — основная способность, — объяснил саламандр нехотя. — Нас учат владеть всеми возможностями, но душа лежит только к одной, и она определяет цвет внутренней силы и сущности. Красный, — и на его раскрытой ладони заплясали алые огоньки, — это раскаленные угли, новые искры, жизнь огня. Жёлтый, — и огоньки сменили цвет, — это тепло, согревающее, спасающее и исцеляющее, дух огня. Багровый — бушующее пламя, бешенство и бесконтрольность, неукротимость огня. Зелёный — питание, способность поглощать всё подряд, всепроникающая суть огня. Чёрный — сожжённое, искалеченное, но способное возродиться, это огненная кара, наказание. А ещё есть синий, пурпурный, оранжевый, коричневый…

— А белый? — я смотрела на него с любопытством. — Ты ведь белый?

На сухощавой ладони распустился вьющийся белый цветок. Чтобы, спустя секунду, сгореть дотла и осыпаться щепоткой пепла. Я поджала дрогнувшие губы, вспоминая. Горящая сущность в руках «инквизитора» и пепел, устилающий пустую темную улицу… «Пепельная ящерица»…

— Белый, — с неприятной усмешкой подтвердил Сайел. — С небольшой примесью жёлтого. А с чёрным сама познакомишься. Не знаю, как скоро, но наверняка. Так, какие папки наверх унести?

— Что?.. — я не сразу вникла в вопрос, но рефлекторно прижала к груди историю саламандров. — Папки? Вон, на столе стопка… И ещё сейчас соберу. А на эту даже не смотри!

— Зачем тебе другая история? — он небрежно подбросил указанные папки к потолку, и они… исчезли. Сгорели в зелёном пламени.

Я пожала плечами:

— Мало ли… Один голый ящер на меня уже свалился. Если появятся новые… я хочу всё о них знать.

— Голый ящер… — весело фыркнул Сайел. — Однако у тебя фантазии!

— Это у тебя фантазии. А у меня — кошмары, — и добавила: — И про тебя прочитаю. И пойму, зачем прицепился. Ведь не в обещании же, данном бабушке, дело, верно? Зачем ты рядом вертишься? Чего хочешь?

— Убежища, — ответил он… слишком быстро.

— Врёшь.

— Нет.

— Значит, недоговариваешь.

— Имею право, — Сайел резко открыл стенной шкаф. Противно скрипнула старая дверца, и в воздух взметнулись клубы пыли. — Фу-у-у… Уверена, что и это

тебе нужно?

Я заглянула через мерцающее саламандрово плечо. Неужели все писцы — такие… странные? И как же тогда мои странности проявляются? Кроме того, что я до сих пор не замужем, обитаю в компании пёстрого шизариума, и в книжках сходить с ума мне интереснее, чем на кухне, среди вечных кастрюль и троих детей? В шкафу отсутствовали полки, а пыльные стены покрывали выжженные надписи. Старослав, древнегреческий, латынь… Какое счастье, что бабушка не выучила шумерский или наречие майя… Надписи на первых трёх языках я смогу перевести со словарями, а вот остальные…

— Сай, а можешь сгонять наверх и принести блокнот с ручкой? А лучше — фотоаппарат, он в тумбочке рабочего стола лежит.

— Думаешь, пригодится?

— Мало ли… И пару тряпок захвати. Протереть бы здесь…

— Без проблем, — отозвался саламандр и… дунул.

Раскалённая пыль ударила в лицо и забилась в нос. Я с визгом отскочила и зашипела, ушибив о край стола известное мягкое место. Пыль взметнулась дымовой завесой.

— Дура-а-апчхи!.. — я сердито чихнула и протерла глаза.