Оковы для ари

– Ну так вот, девушка… – повторил, больше не глядя на меня. В упор таранил взглядом Адельмара, и тот отвечал ему таким же отмороженно-колющим взглядом.

Гритта геройствовать не стала. В какой-то момент я потеряла ее из виду, а вскоре поняла, что служанки и след простыл. Недолго же она демонстрировала слепую преданность своему господину!

– Девушка останется здесь, – не пожелал расставаться с вожделенной добычей Талврин.

– Отдай ее мне, и я подарю тебе жизнь, – в кои-то веки проявил благородство и милосердие прислужник огненного гада.

Правда, благородство это вызывало некоторые сомнения. Скорее всего, Крейну было банально лень возиться с хозяином Салейма и тратить на него свое драгоценное время.

– Как бы тебе не пришлось умолять меня о таком подарке, – не поверил в перспективу погибнуть Талврин.

Маниакальная одержимость идеей избавить мир от драконов, во что бы то ни стало отомстить Ледяному за гибель Мавены сделала из него отчаянного храбреца. Но, в отличие от своих ребят, маг не спешил атаковать. Наоборот, медленно отступал во тьму, сгущавшуюся по углам, и при этом что-то неразборчиво бормотал.

Произносил слова заклинания до тех пор, пока от бугристой кладки, терявшейся в полумраке, не отделилось созданное магией бесплотное нечто – проекция силы сумасшедшего.

Тень бесшумно соскользнула со стены, растянулась по полу и встала во весь рост перед непрошеным гостем. В длину как минимум три Крейна, если герцога размножить и поставить его клонов друг на дружку. В ширину – и того больше. Она заслонила собой все пространство, и нам с Олеандрой ничего не оставалось, как вжаться в холодный камень. Дрожать от пронизывающего, вгрызающегося в плоть ветра. Он приносил с собой холодные капли дождя, казалось, застывавшие на коже крупинками льда.

В глазах Талврина горело изумрудное пламя. Глаза же Крейна заполнила тьма. Мгновение, два – и бой начался. Прежде начальник охраны темнодольского князя, а ныне разыскиваемый всем миром изгнанник сцепился с неведомой тварью.

Вот было бы здорово, если бы поубивали друг друга, тагры блохастые! Крейн и Талврин. А мы бы с Олеандрой…

Точно! И что я здесь делаю, когда нас никто и ничто не удерживает?! Оба соперника были слишком поглощены друг другом, с упоением мерялись… количеством магии, которой в каждом из них было немало, и о нас, казалось, не вспоминали.

– Олеандра!

Подхватила девушку под руку, потянула вверх, хоть и сама едва на ногах держалась, а оттого хрупкая алиана сейчас казалась тяжелее глыбы мрамора. Вроде тех, что над могилами ставят.

Лицо девушки стойко демонстрировало белый, я бы даже сказала синюшный оттенок. Покойники, распростершиеся на полу, и то выглядели живее. Было видно, с каким трудом дается ей каждый шаг, каждое движение. А уж бежать, когда ветер набрасывается на тебя, стремясь остановить, задержать, толкнуть назад, и вовсе оказалось непосильной задачей. Сцепив от напряжения зубы, чуть ли не волоком я тащила за собой пленницу. Наверное, отпусти Олеандру, и ее, подхваченную бездушной стихией, тотчас же сбросило бы со скалы.

До конюшен добралась в полуобморочном состоянии. Всем телом навалилась на дверь – хлипкую, как оказалось, преграду. Та сразу поддалась, и я едва не закричала от радости. Не закричала только лишь потому, что сил на ликование уже не осталось. Внутри было если не тепло, то хотя бы сухо, и сваленное в углу сено как будто приглашало в него рухнуть, чтобы отправиться в страну Морфея.

Но к Морфею отправляться сейчас не время. Лучше потом кисейной барышней хлопнусь в обморок, когда выберемся из этого проклятого места.

– Посиди здесь.

Подвела пленницу к такой манящей мягкой горке, а сама, умоляя богиню удачи хотя бы раз проявить ко мне милосердие и больше никогда не демонстрировать свою сволочность, направилась к ближайшему стойлу.

При виде меня его квартирант – пепельный красавец со смоляной гривой и такими же лоснящимися крыльями – недовольно фыркнул и угрожающе забил копытами.

– Давай, миленький, не артачься, – взмолилась я, хоть и понимала, что едва ли смогу убедить крылатого.

Судорожно сглотнула, пытаясь протолкнуть застрявший в горле комок страха, и, пожелав себе удачи, сделала еще один шажок к своему предполагаемому транспорту.

Ну, коняшка, не будь упрямым ослом.

Фальв встал на дыбы, воинственно распахнул крылья, непрозрачно намекая, что со мной случится, попробуй я еще хотя бы на шаг к нему приблизиться.

– Дурная скотина! – погрозила скотине кулаком, но прежде благоразумно отступила.

Попытать счастья у другого стойла я не успела. Не успела сдвинуться с места, как услышала сзади хриплое:

– Осторожней!

Из груди выбило весь воздух, когда жесткие пальцы вонзились под ребра. Перед глазами поплыло, завертелось и замельтешило, а в голове мелькнула отчаянная мысль: лучше бы под копыта фальва угодила, чем оказалась в руках недонасильника! Его запах – горький, как сорная трава, въедливый, тошнотворный – еще долго после нападения преследовал меня во снах.

Как и сочащийся ядом голос:

– Не так быстро, девочка. Не так быстро… В этот раз от меня не убежишь. Не скроешься…