Оковы для ари

Вот почему Скальде обрастает врагами, как дракон чешуей, а я отдуваюсь? Причем отдуваюсь по полной. Ледяной ведь тоже проклятый, но проклятой (а еще страшно невезучей) в нашей недружной семье всегда чувствую себя только я.

Я не стала зацикливаться на произнесенных с ядовитой усмешкой угрозах. Хотел бы убить, уже бы это сделал.

– И тем не менее я не в конюшне и не в болоте. – Бросила по сторонам взгляд, после чего, вскинув голову, напоролась на сталь в темных глазах. – Не в веревках и не в кандалах. Так что кончай заливать. Честно, после всего случившегося меня будет очень сложно напугать. Предлагаю не тратить впустую время и просто сказать, что тебе от меня нужно? Отвезешь своему ублюдку-хозяину?

При слове «хозяин» герцог скривился. А может, ему не понравился «ублюдок». Ну или не пришлись по душе мои «велеречивые» речи. Вообще-то алианы так не разговаривают, тем более ари правителей. Но я не алиана и наверняка в самом ближайшем будущем перестану быть ари. Поэтому нечего и заморачиваться.

Воспользовавшись своей одеждой как салфеткой, то есть попросту поелозив о штанины руками, Крейн наконец-то удостоил меня ответом:

– Из-за тебя, Фьярра, я лишился всего: имени, земель, владений. Будущего. Я вынужден скрываться; жить, постоянно оглядываясь. Герхильд назначил за меня награду, способную превратить нищего в богатейшего человека, и теперь я желанная добыча для всех охотников за головами. Мне надоело чувствовать себя загнанным зверем. Я хочу получить свою жизнь обратно! К счастью, ты так удачно пропала, и вот уже его великолепие охотится за тобой.

– То есть? – все еще до конца не веря в то, что слышу, проронила, наверное, с самым глупым видом.

– Ты нужна Ледяному, а мне нужна свобода, Фьярра. Я верну тебя Герхильду взамен на безбедную жизнь на его землях. И кто знает, быть может, мы с твоим мужем еще найдем общий язык.

– Не потащишь к Хентебесиру? – недоверчиво сощурилась я, не веря своему счастью.

Я ведь уже почти настроилась на экскурсию в Темнодолье к этому завистливому огнеплюю и лихорадочно продумывала варианты побега. А тут… к Герхильду.

– Надоело с ним нянчиться, терпеть его истерики. – Посчитав разговор оконченным, Крейн поднялся. – В общем, приводи себя в порядок. Да поживее. Через полчаса выезжаем.

– А почему не вылетаем?

– Россар повредил крыло во время полета, – или мне показалось, или в голосе его темности проклюнулись нотки беспокойства. – А в этой глуши других фальвов не найти.

Ну хоть к животным что-то испытывает, значит, не конченый отморозок. Не успела так подумать, как Крейн разорвал эту иллюзию в клочья. Склонился ко мне и, сверкнув глазами, ядовито выцедил:

– Хоть слово скажешь Тильде или ее мужу о том, кто я и кто ты, сама будешь рыть им могилы.

Нет, безнадежный случай.

– Не скажу, – выплюнула в ненавистную рожу.

Рисковать жизнями приютивших нас людей мне точно не хватит духу. Потому что, если промагиченная версия Лешки узнает, что я что-то там Тильде нашептала, ведь действительно же придется закапывать.

– А как же Олеандра? – послала вдогонку нацелившемуся на дверь мерзавцу. – Тильда сказала, она все еще без сознания.

– Алиану с собой не потащим.

– Но…

– Девчонка останется здесь! – явно теряя терпение, рыкнул, обернувшись, Крейн. – Для ее же блага. Дорогу она точно не переживет.

Настаивать я не стала, потому что понимала: маг прав. Пусть лучше остается под крылышком у сердобольной крестьянки, чем мучается в компании безжалостного маньяка.

– Собирайся, Фьярра, – повторил Крейн мрачно и вышел, захлопнув за собой дверь.

Со стоном поднявшись, жалея, что нельзя полететь на фальве и уже к вечеру оказаться пред льдистыми очами Скальде, я принялась одеваться.

Глава 19

Людей вроде меня называют везучими невезунчиками. Такие, как я, постоянно куда-нибудь вляпываются. В моем случае – в совершенно безвыходные ситуации, из которых мне каким-то образом или, скорее, чудом удается выбираться. Взять хотя бы историю с Талврином. В гостях у чокнутого мага я надолго не задержалась, хоть он из кожи вон лез, пытаясь меня задержать. И, падая с фальва, как ни странно, ничего себе не сломала. Так только, спина до сих пор побаливает и голова раскалывается. А еще страшно ноют вторые девяносто, но это уже с непривычки: наездница из меня никудышная. Да и у кого бы они не ныли после долгих часов ерзанья в жестком седле. Потому что у кое-кого – недобро покосилась на своего мучителя – чувство сострадания отсутствует даже в зачаточном виде!

Крейн торопился, и на прощание с сердобольными крестьянами и по-прежнему пребывавшей без сознания Олеандрой мне дали пару минут. В сотый раз попросив Тильду позаботиться о девушке, пока за ней не явятся родители, я с горем пополам забралась в седло. И вот теперь, спустя несколько часов, отчаянно мечтала из него выбраться.