Оковы завтрашнего сна

Писатель рассчитался по счёту, поправил пиджак и, захватив драгоценный пакет, вышел на улицу. Дождь закончился, и народу на тротуарах стало больше. Через несколько кварталов, пакет порвался, всё содержимое полетело на мокрый асфальт и угодило в лужу. Бедфорд присел, оперившись на одно колено и огородив все листы от прохожих, которых мало заботила ценность этих листов для детектива, отчего они лишь равнодушно прошлись по бумаге, утопив её в лужу. Бережно подхватив улики, что-то сложил в остатки пакета, что-то за пазуху, придерживая рукой, чуть ли не бегом Бедфорд дошёл до своей улицы.

Поднявшись до квартиры, Бедфорд отпер дверь и, пройдя в кабинет, мгновенно сбросил пиджак и начал аккуратно раскладывать листы на батарею. На пустой бумаге он заметил внизу слева буквы «Б.Б.», сейчас они были еле разборчивы, так как были погружены недавно в воду. На подобных листах был тот же набор букв. Остальные письмена он разложил на кресле. Блокнот, который промок всего лишь слегка – его спас кожаный переплет, – Бедфорд промокнул салфеткой и положил на стол. Сам переодел рубашку, направил свет лампы на тетради и начал рассматривать их.

В тетрадях не было ничего необычного или важного, они были все предметные с конспектами, так что Бедфорд в секунды их пролистал и скинул на пол, чтобы не мешались. Принявшись за блокнот, детектив тяжело вздохнул. На каждой странице были разноцветные записи, какие-то наклейки, зарисовки. Такое ощущение, что Бедфорд открыл личный дневник тринадцатилетней девочки Мэри, а не ежедневник мисс Мортон. Хотя сейчас трудно сказать, кто из них был более умен и адекватен. Пролистав до последней заполненной страницы, он увидел в светло-зелёных рамочках математические формулы, везде восклицательные знаки и сверху написано «Пересдача в 3:00 РМ».

«Видимо, это и есть тот день, когда пропала Кейт. Так, число… ага, шестое ноября», – приметил детектив, переворачивая станицу.

Она была без записей, лишь только черновой набросок распустившейся розы. Начав листать в обратную сторону, словно пытаясь промотать события назад, как киноленту, детектив заметил, как ему на глаза попадались какие-то названия кафе, время, адреса и над ними окруженные нарисованными звёздочками заметки «Вечеринка у Марка», «День рождения Нэда»…

По-настоящему заинтересовали его только несколько страниц. Одна из них была полупустая с рисунками облачков и капелек, как в принципе уже около двух недель за окном, и фотография, на которой изображен парень, по всем описаниям похожий на Брайана, целующий в щёку мисс Мортон. Она жмурилась то ли от счастья, то ли от солнца, оставляя вместо своих глаз чёрные полосы густых ресниц. Над фотографией плыла та самая тучка с капельками дождя, из которой вылетела молния и ударила между лицом Кейт и профилем молодого человека.

– Признаться Брайану, – прочитал надпись над числом, а, опустив глаза, заметил ещё одну строку, видимо написанную уже после всего. – Не умею говорить правду. Прости, Брайан.

«Что она ему не сказала? Интересно», – протянул Бедфорд, листая блокнот.

Ещё одна страница из кожаного ежедневника привлекла внимание детектива. Она была усеяла именами Брукса написанными разными шрифтами и цветами. «Что у неё за фанатичное отношение к нему? – спросил Бедфорд, смотря на Чарльза. – Веет перводневной влюбленностью всё той же тринадцатилетней девочки Мэри».

Под числом, девятое октября, где рябили разноцветные Брайаны было печатно написано: «Рассказать всё Брайану», и после поставлен восклицательный знак.

Прокрутив в голове рассказ старшей сестры, он смог сопоставить, что именно в этот день она и видела Кейт с Брайаном около университета, а это значит, что встреча состоялась, и это Брайан пытается внушить Джейн, что ей все показалось. «Но сказала ли Кейт ту правду, какую не смогла тогда? Пока не ясно».

Перевернув лист, он попал на пустую страницу, где слово «Загадка» было выведено чёрной ручкой, так же, как и фраза из стикера из-под кровати.

– Лимонный сок – напиток шпионов, – прочитал слова загадки Бедфорд.

Ещё раз, пролистав ежедневник с начала и до конца, он отложил его подальше и отхлебнул из чашки холодный утрешний чай.

– Бр-р, он стал ещё хуже! – поморщился писатель и пошёл к креслу, на котором лежали исписанные листы, забрал похожие и с батареи.

Снова усевшись на родной стул, начал разбирать текст, написанный ручкой, чернила которой знатно побледнели и окрасили лист бумаги в грязно-голубой цвет. Это оказались письма, притом адресованные Кейт, но от кого, детектив пока не решался предположить.