Окрашенное портвейном (сборник)

ПБОЮЛ Соболева закончила разговор. Грибов не расстроился. Он уже две недели не занимал у нее денег и успел соскучиться по Елене Николаевне. А вечером она даст ему денег, накормит ужином и ненадолго уложит к себе в постель, почти, как в рекламе «три в одном». Впервые за утро Грибов позволил себе улыбнуться. Но и радоваться пока нечему, так как все равно придется у кого-то одалживаться. Грибов знал почти наверняка, что до вечера денег ему одолжит ПБОЮЛ Матвеев Андрей Дмитрич, хозяин соседнего магазина. До вечера ПБОЮЛ Матвеев ПБОЮЛ Грибову, может быть, деньги одалживал и не очень охотно, но не отказывал, но бескорыстно: брал процент, но небольшой. Сосед все-таки.

Грибов, не теряя времени, чтобы покончить с самым неприятным и в то же время с самым насущным, направился в соседний магазин.

– Хозяин на месте? – спросил Грибов продавщицу.

– Вон, в подсобке сидит.

Грибов прошел в подсобку и поздоровался. ПБОЮЛ Матвеев, не обернувшись, невнятно ответил на приветствие. Он был очень сосредоточен, он считал деньги. Все, мы в той или иной степени любим деньги, считаем их одним из необходимейших условий существования. ПБОЮЛ же Матвеев деньги считал ближайшими родственниками. Он не любил жену, был в общем-то равнодушен к детям, но боялся мать и ласкал деньги. Грибов жалел Матвеева, считая его глубоко несчастным и ущербным человеком.

– Андрюш, до вечера четыре штуки одолжи.

Грибов не любил слово «штуки», но старался приноравливаться к тем, у кого просил.

– Когда же у тебя деньги появятся? – ПБОЮЛ Матвеев с нежностью перетянул резинкой стопку денег и, наконец, обратил внимание на Грибова.

– Ты же знаешь, зима. Торговли никакой. Вот доживем до зеленых листочков.

– Это, бля, точно. Торговли никакой, – согласился ПБОЮЛ Матвеев. – До вечера, говоришь.

– Да, да, Андрюш, до вечера. Расторгуюсь, к вечеру и отдам.

– На, возьми. – ПБОЮЛ Матвеев ловко отсчитал деньги и протянул Матвееву. – Как обычно, сверху стольничек.

– Да, да, конечно, Андрюш. Как обычно, – затараторил Грибов, у которого от четырех зеленоватых бумажек мгновенно сменились настроение. Если еще десять минут назад он каждой клеточкой тела осознавал унизительность своего положения, то от ПБОЮЛ Матвеева Грибов вышел человеком, совершившим только что выгодную сделку. Грибов легко относился к деньгам. Он не был жадным, а скорее даже расточительным. Это, как ему казалось, делало его независимым человеком. И чем больше и дальше он влезал в долги, тем беспечнее тратил чужие деньги. Словно ему хотелось крикнуть всем: «Вот смотрите, вот я какой. Плевать я хотел на ваши деньги. Я не такой, как вы».

– Николавна, давай список на товар. Сейчас поеду на закупку, – еще на входе в свой магазин прокричал Глебов.

Продавщица протянула список, составленный еще с вечера. Грибов просмотрел список и озадачился. Чтобы все купить, требовалось не менее, десяти тысяч, у него в лучшем случае около четырех с половиной наберется. Но и к такому повороту он был готов, потому что этот поворот был знаком ему до мельчайших подробностей, и, дочитывая список, Грибов уже знал, что и как будет делать. Он даже сейчас гордился своим умением быстро просчитывать ситуацию и найти выход из нее. Положив список в карман, Грибов направился к выходу.

– Все Николавна. Я поехал, часика через три буду.

– Товар-то мне ждать?

– Обязательно.

– Слушай, Николаич. Забыла спросить. «Социальных» сегодня отоваривать?

– Конечно.

– А может не стоит. И так денег нет. Они не обидятся.

– Нет. Отоварь обязательно. Тысяча нас не спасет, а бабульки помянут нас добрым словом.

«Социальными» были несколько местных пенсионерок, которым Грибов раз в неделю на небольшую сумму бесплатно отпускал товар. Грибов по собственному почину помогал им, но нигде свою инициативу не афишировал. «Добрые дела мне и так зачтутся», – частенько он говаривал сам себе.

Грибов направился к дому. Он был уверен, что сейчас сядет в свои «Жигули», и машина заведется. Раз ему улыбнулась удача в виде четырех заемных тысяч, то машина просто обязана завестись. Для кого-то удача встретить красивую женщину, еще для кого-то совершить кругосветное путешествие, кому-то удачей покажется заработать миллион, а ПБОЮЛ Грибов посчитал удачей перехватить до вечера четыре тысячи рублей и завести раздолбанную машину. Ожившая машина могла бы стать знаком удачи и залогом будущего счастья на том свете. Но не может быть все только черным – черно: очень хочется, чтобы появились белые полосы. Господь видит, как мучается и страдает ПБОЮЛ Грибов: добрый, нежный человек, но Господь никогда не испытывает человека так просто. Где и что Грибов сделал не так?