Октябрь 1941. Варшавское шоссе

Неоднозначна хронология в различных описаниях боевых действий единственной танкетки, появившейся в группе Старчака и ее происхождение. В книге И. Лемберика есть сведения, что «Из Подольска, куда Старчак направил одного из командиров, прислали танкетку. Маленькая темно-зеленая бронированная машина, оснащенная пулеметом, показалась грозным боевым средством». Это произошло к исходу 5 октября или утром 6 октября. По другим сведениям, она была отбита у немцев, а не прибыла из Подольска. По сведениям «Доклада…» Старчака эта танкетка появилась 6 октября, а однажды вечером она и другие автомобили были использована для имитации звука танкового мотора, в результате чего немцы были выбиты из д. Стрекалово. Какого именно числа это произошло, точно установить не удается, может 6-го, может 7-го, а может и 8-го октября перед последним отходом группы Старчака из Стрекалово на Изверь. Точную дату гибели танкетки Старчак в «Докладе» не называет, но в его книге описано, что она была подбита вскоре после прибытия курсантов. Эта танкетка упоминается в воспоминаниях курсантов в ходе их первого боя (например у В. Батурлова). По их рассказам, к исходу того же первого дня их боев она была подбита немцами (по разным сведениям – то ли минами, то ли артиллерией, то ли танками), водитель Г. Забелин и пулеметчик из группы Старчака были убиты. Вероятно, эта танкетка участвовала в бою именно 7 октября, как это написано в Отчете генерал-майора Смирнова. Тогда получается, что и первый бой курсантов был все-таки 7-го, а не 6-го октября.

В первой половине дня группа Старчака и ПО пытались вести контрнаступление от р. Изверь до р. Угра, чтобы отбросить немецкие группы и выбить их с плацдарма Кувшиново и Красный Столб. В ходе боя одна из 45-мм пушек была разбита немцами, половина ее расчета погибла. Помощь ПО оказали бойцы местного истребительного рабочего батальона, которые сначала пытались действовать самостоятельно, не имея для этого должной подготовки.

Вспоминает Н. М. Иванов, ПАУ: «…Мы пошли в контратаки, с целью отбросить силы врага к р. Угре. Капитан Россиков и ст. политрук Постнов находились вместе с командованием батальона пулеметно- стрелкового училища, я же находился с 1-й батареей.

Бой шел весь день, конечно много курсантов пулеметно-стрелкового училища погибло, но к концу дня наши орудия одни остались лицом к лицу с врагом… Помню только одно – у одного орудия расчет половина погиб, осталось двое курсантов. Я подполз к ним, и вели с ними огонь, к стволу даже невозможно было приблизиться из-за сильного перегрева…».

Багров А. Ф., ПАУ: «7 октября мы целый день вели жестокий бой. Несколько раз меняли свои позиции в районе шоссейной дороги. Во второй половине дня противник усилил артобстрел и бомбежку наших боевых порядков и огневых позиций артиллерии. Мы потеряли несколько человек ранеными. К исходу дня, по приказу командования, артиллерийские позиции нами были оставлены и мы отошли вдоль шоссе на восток.

В этих двухдневных боях мы многому научились. Научились вести огонь под обстрелом противника, а это не сразу дается. Ведь хочется спрятаться в землю, пересидеть обстрел и бомбежку…».

Потери понесли и курсанты ППУ. Раненых выносили с поля боя и отправляли в ближайшие медсанбаты. Ближайший был в районе д. Воронки или на ст. Мятлевская. Кто мог – добирался до госпиталя сам.

К вечеру курсанты оставили свои позиции и отошли по шоссе на северо-восток на р. Изверь. Пушки с расчетами были вывезены машинами, пехота ушла своим ходом.

О первом дне боев взвода Братова, 6-й роты ППУ, в районе Стрекалово вспоминал бывший курсант Петр Васильевич Васильев: «…Мы знали, что немецкие силы были от нас в 7–8 км и занимали деревню (Стрекалово). Утром с рассветом мы развернулись для наступления на деревню, подготовилась и батарея лейтенанта Носова. Наш взвод лейтенанта Братова двигался справа. Но до окраины деревни не дошли – немцы открыли яростный минометно-артиллерийский огонь. В картофельном поле мы окопались, как могли, но огонь противника был губительным, наши ряды редели. Короткими очередями я стрелял в сторону деревни из ручного пулемета Дегтярева, не видя противника. Вокруг себя все чаще слышал стоны. Особенно яростным огнем в течение 20–25 минут противник вечером нас так прижал, что я не мог шелохнуться.

Огонь противника ослабел, где-то рядом раздавался стон – звали на помощь. Я подполз – курсанту осколком разорвало бедро – он истекал кровью и самостоятельно двигаться не мог. Оглянулся – кругом наших не было. Приходилось надеяться на свои силы. Кое-как перевязав товарища, я пополз с ним к лесу. До опушки было около полукилометра. Легче было двигаться в лесу. Раненый товарищ с моей помощью медленно двигался, опираясь на мое плечо и деревья. 2–3 километра мы преодолевали долго – часа два. Договорились, что я укрываю его в лесу, а сам побегу к артиллеристам, выстрелы которых слышались впереди.