Олег Табаков

Не было в этом Луке ни лукавства, ни желаний кого бы то ни было обманывать, ничего, что несет скрытый умысел. Он откликался на то, чего ждали окружающие. Хотел выбраться из ночлежки Актер — Лука рассказал ему про бесплатную лечебницу для пьяниц, мол, ты держись пока, а я сейчас вспомню, где она находится. Он и Анну утешал, рассказывая, как ее встретит Господь в другом мире, как отведут ее в рай. И несколько раз уверенно повторял, что на том свете ничего не будет. Нет там никакой загробной жизни, и она успокоится, потому что все муки и страдания закончатся на земле. Лука так уверенно рассказывал об этом, что ему верили, как веришь человеку, который много думал над тем, о чем говорил. Лука в исполнении Табакова был сильным и мудрым старцем. И спокойным. Покой шел от ощущения, что он ко всем своим истинам пришел естественно, постигая сложности на личном опыте.

Как и горьковский Лука, Табаков убежден, что человеку нужны опоры: он их находил в семье, работе, сострадании. Постоянная круговерть репетиций, премьер, гастролей, решения неотложных проблем, не только творческих, но и хозяйственных, административных, финансовых. В новом деле, которое он затеял, не было выверенного рабочего ритма, узаконенных правил, спокойной атмосферы. «Каждое утро в те годы, — признавался Табаков, — начиналось с „сюрприза“, над которым трудилась ночь». Нужна была иная концентрация сил, иная сосредоточенность. В такие минуты обычно начинаешь по-другому ощущать и ценить присутствие человека, которого не нужно убеждать, напоминать содержание вчера рассказанного, что-то заново объяснять.

Когда возникает ощущение общего дела, поддержки, понимания, готовность разделить не только победы, естественно, рождаются новые союзы. Так в жизнь Табакова вошла юная Марина Зудина. Она обратила на себя внимание еще на вступительных экзаменах в ГИТИС, где он тогда преподавал. А по ее словам, Табаков нравился ей с самого детства: под его голос, когда он читал по радио «Пятнадцатилетнего капитана», она делала уроки. Когда после школы Марина надумала поступать в театральный, мама ей сказала: «Иди к Табакову! Если он тебя не примет, больше ни к кому не ходи — значит, актриса из тебя плохая». Табаков вспоминал, что читала она о злоключениях Зои Космодемьянской «с такой потребностью и готовностью обливаться слезами над вымыслом, что даже собственное горькое знание настоящей истории Зои Космодемьянской, а также совершенно немыслимой судьбы ее матери, рассказывавшей о конце своих детей Зои и Шуры, не могло зачеркнуть того, что делала абитуриентка. С этого начинается актер, да и любой творец. Конечно, я ее взял…»

Сам он позже признавался: «У Пушкина: „Но чувствую по всем приметам болезнь любви…“ Я заболел этой болезнью, кажется, в ноябре восемьдесят третьего. Тогда я, естественно, не думал о летальности моего предыдущего образа жизни. Думал, что дальше все будет идти, как шло до сих пор. Однако же все сильно застопорилось и трансформировалось. Я стоял на пороге перемены судьбы». Сегодня немало людей, особенно из сферы искусства, сочиняющих мемуары, с удовольствием смакуют подробности своих любовных приключений. Особенно отличаются те, кто оказался не востребованным в профессии. То ли таланту не хватило длить свою жизнь в профессии, когда завышенная самооценка и претензии явно были не в ладах с возможностями, то ли чистота помыслов вдруг иссякла. Еще древние заметили, неправильно живешь — Всевышний талант отнимает.

В неласковом театральном мире досталось обоим. Часто звучала фраза «про седину в бороду и беса в ребре». Уход из семьи Табакова оставил боль и обиды у родных ему людей, не смирившихся с изменениями в жизни. Только с сыном Антоном после долгих лет размолвки отношения восстановились. Несладко пришлось и Зудиной. Не верили ни в искренность ее чувств, ни в преклонение перед Мастером. Ее осуждали просто за то, что она была молода и беззащитна перед людской молвой. «Отношение к ней было абсолютно как к наложнице: ну чего же, обслуживаешь, так и имей свое, как всякая обслуга… Не замечали ни очевидности дарования, ни даже достоинств экстерьера», — писал много лет спустя Олег Павлович. Роман студентки и женатого маститого Мастера, возраст которого приближался к пятидесяти, протекал тайно и продлился более десяти лет, что вызывает в памяти сюжеты литературы позапрошлого века. Выстоять помогла обоюдная влюбленность.

Отношения двоих — всегда загадка. Сегодня ясно, что они вопреки всему и вся пронесли чувство любви как дар, где много было достоинства и серьезности. В семейной жизни самый важный винт — это любовь. Но чувства имеют свойство с годами гаснуть, а отношения могут исчерпываться. Великий остроумец Виктор Шкловский однажды прокомментировал отношения знакомой пары: «Любовь — это пьеса. С короткими актами и длинными антрактами. Самое трудное — научиться вести себя в антракте».