Оленья кавалерия или смерть от кота своего...

Получивший этот царский приказ Осип Миронов стал одним из трёх камчатских «прикащиков», убитых мятежниками Анциферова и Козыревского. Однако восставшие казаки в своих челобитных обещались исполнить предписание царя, как писал от их имени Иван Козыревский: «Про Апонское государство осведомиться и про новую землицу, которая есть в Камчацком Носу за переливами, проведать…»

Вероятно, мятежники знали легенды о том, как царь Иван Грозный простил все прежние прегрешения соратникам Ермака, первого покорителя Сибири. И уж наверняка им было известно, что отец Петра I, царь Алексей Михайлович в эпоху их отцов простил казакам, отбившим у маньчжуров ряд земель по Амуру, даже убийство воеводы. Словом, возглавившие бунт атаман Анциферов и есаул Козыревский могли рассчитывать на царскую милость в случае очень крупного успеха — «приискания» новой, богатой земли.

«За свою вину служить великому государю…»

В апреле 1711 года семь десятков мятежников отправились из Верхнекамчатского острога, расположенного примерно посредине полуострова, на юг — по словам Ивана Козыревского, «за свою вину служить великому государю», то есть искупать бунт новыми землями. Сначала отряд Анциферова и Козыревского, преодолев три сотни вёрст дикой тайги, вышел в долину реки Большой. Все прошлые годы казаки-первопроходцы не могли подчинить здешних ительменов и вынуждены были отступать с большими потерями.

21 мая 1711 года состоялось сражение семи десятков мятежных казаков и нескольких сотен аборигенов по главе с вождём Каначем, «лучшим иноземцем Большой реки». Казаки в жестоком бою разгромили первобытных охотников, а затем полтора месяца осаждали их укреплённое селение. Победив аборигенов и собрав с них богатую соболиную дань, 1 августа казачий отряд двинулся «на Камчадальский Нос», к самой южной оконечности полуострова.

На исходе лета 1711 года, сделав небольшие лодки, казаки пересекли довольно бурный Первый Курильский пролив и впервые оказались на острове, который мы сегодня именуем Шумшу. Здесь состоялось сражение с местными айнами, позднее Иван Козыревский высоко оценивал боеспособность аборигенов Курил: «К бою ратному тамошние курильские мужики досужи и из всех иноземцев, которые живут от Анадырского до Камчатского Носу, бойчивее…»

Однако, казаки одолели в схватке даже самых «бойчивых», захватив у них 3 «карабаса морских», большие лодки. С их помощью первопроходцы переправились на остров Парамушир, один из крупнейших в архипелаге. Здесь обошлись без боя, хотя заплатить меховую дань-«ясак» местные айны отказались. К разочарованию казаков на островах не нашлось большого количества соболей и лисиц, местные жители промышляли лишь нерп и каланов, которых в своих записях Иван Козыревский простодушно именует «бобрами».

В сентябре 1711 года отряд Анциферова и Козыревского вернулся с Курильских островов на Камчатку. Большой добычи не было, однако, казаки собрали первые подробные сведения о ранее неизвестном архипелаге «за переливами». Более того, они смогли уточнить у айнов, что где-то далеко к югу от них действительно есть загадочная Япония, берега которой вроде бы можно увидеть с самого дальнего курильского острова. Иван Козыревский, как единственный грамотный мятежник, тут же составил примерный «чертёж» архипелага и новую челобитную на имя царя Петра I: «И об том Апонском государстве радетельное своё тщание к службе твоей, Великий государь, мы рабы твои приложим и через дальную видимую землю проведать впредь обещаемся…»

Мятежный есаул Козыревский своё обещание выполнил. Однако уже без атамана бунтовщиков Данилы Анциферова — тот погиб через несколько месяцев, в феврале следующего 1712 года в стычке с ительменами недалеко от Авачинской бухты, где сегодня располагается столица полуострова Петропавловск-Камчатский. Не рассчитывая одолеть казаков в открытом бою, местные ительмены притворным смирением заманили атамана Данилу с 17 казаками на переговоры, выдали меховую дань и «аманатов»-заложников, а ночью сожгли всех в юрте прямо с заложниками.

Ивану Козыревскому вновь повезло избежать гибели, он в этом время был на противоположном берегу полуострова, на реке Кыхчик, собирая «ясак» и составляя первую карту южной оконечности Камчатки. В следующем 1713 году он возглавил новый поход на Курилы. На этот раз оставшиеся под началом Козыревского мятежники готовили эту экспедицию вместе с новым «прикащиком» Камчатки, Василием Колесовым, недавно прибывшим из Якутска на полуостров.

Камчатские земли в те годы были настолько далеки и труднодоступны, что те из представителей власти, кто сумел суда пробиться сквозь тайгу, тундру и «немирных коряков», предпочитали не ссориться в открытую с бывшими бунтовщиками. К тому же казаков на камчатке было крайне мало, их число никогда не превышало пару сотен — каждый человек был на счету и использовался для «государевой службы», даже бунтовщик. «Прикащик» Колесов позднее прямо писал, что Иван Козыревский отправился «заслуживать вины свои приискиванием морских островов…»

Пропавшая карта и первый русский японовед