Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго

В декабре 1851 года государственный переворот стал неизбежным. Луи Наполеон хотел сохранить власть, банда сообщников решила его поддержать. Но не для того, чтобы восторжествовали какие-либо идеи или мнения, – хозяин и его подручные поставили перед собой единственную цель – пожить на широкую ногу, и притом как можно дольше. Законодательное собрание отказало им в дотации и в продлении полномочий президента. Оставалось одно – прибегнуть к силе. А сила у них была. Армия повинуется приказам, а Собрание своим безумным решением подчинило командующего парижским гарнизоном президенту. Кто же стал бы защищать свободу? Монархисты? Выборы, предстоящие в мае 1852 года, внушали им страх. Народ? Июньские дни отделили его от либеральной буржуазии. Начиная с осени 1851 года заговорщики безнаказанно могли совершать государственный переворот. Но военный министр Сент-Арно советовал подождать, пока в Париже соберутся все члены Национального собрания, и тогда арестовать их ночью, вытащив из постелей. К тому же 2 декабря – годовщина Аустерлица и день коронации Наполеона – был для бонапартистов особо торжественным. Они избрали именно этот день.

Гюго понимал, что ему грозит опасность. Сыновья его были в тюрьме. Верная Жюльетта ловила слухи, чтобы не пропустить «момент государственного переворота», и была поглощена мыслью, как спасти своего возлюбленного. Второго декабря Гюго проснулся в восемь часов утра и, лежа в постели, писал стихи. С испуганным видом вошел слуга.

– Представитель народа пришел… Хочет поговорить с вами.

– Кто такой?

– Господин Версиньи.

– Просите.

Версиньи, мужественный и проницательный человек, вошел и рассказал следующее: Бурбонский дворец был оцеплен ночью, квесторы арестованы, председатель Законодательного собрания Дюпен оказался трусом, прокламация, извещавшая о государственном перевороте, расклеена на всех углах. Депутаты, решившиеся оказать сопротивление, должны собраться на улице Бланш, 70, в доме баронессы Коппан.

В то время как Гюго поспешно одевался, пришел безработный столяр-краснодеревщик Жирар, один из тех, кому он помогал. Жирар побывал на улицах. Гюго спросил его:

– Что говорит народ?

Народ безмолвствовал. Люди читали прокламации и шли на работу. Какие-то господа, находившиеся возле каждого плаката, объясняли:

– Реакционное большинство разогнано.

Прохожие удивлялись. Гюго сказал:

– Начнется борьба.

Затем он вошел в комнату жены, она, лежа в постели, читала газету. Гюго объяснил, что происходит. Она спросила:

– Что ты собираешься делать?

– Исполню свой долг.

Она поцеловала его и сказала:

– Иди!

Она держалась мужественно, а ведь у нее два сына сидели в тюрьме, и государственные перевороты не щадят женщин. Однако Адель всегда отличалась смелостью.

В доме № 70 на улице Бланш Гюго встретил Мишеля де Буржа и других депутатов, среди них Бодэна и Эдгара Кине. Вскоре гостиная заполнилась народом. Гюго говорил первым, предложив сейчас же начать уличную борьбу, на удар ответить ударом. Де Бурж был против.

– Теперь не 1830 год, – сказал он. – Выступившие тогда депутаты – двести двадцать один человек – действительно являлись представителями народа. Сейчас Законодательное собрание непопулярно.

Необходимо дать народу время, чтобы он разобрался. Гюго, как всегда, хотел верить лишь собственным глазам. Он направился к бульварам. Около заставы Порт-Сен-Мартен собралась огромная толпа. На бульвар вступила колонна пехоты во главе с барабанщиками. Один из рабочих узнал Гюго и спросил, что нужно делать.

– Срывайте крамольные прокламации о государственном перевороте и кричите: «Да здравствует конституция!»

– А если в нас будут стрелять?

– Вы прибегнете к оружию…

Раздались громкие возгласы:

– Да здравствует конституция!

Один из друзей Гюго, пришедший с ним, убеждал его быть благоразумнее и не давать солдатам Луи Наполеона повод расстреливать толпу.

Он возвратился на улицу Бланш, рассказал обо всем своим коллегам и предложил опубликовать немногословную прокламацию. Десять строк. Он продиктовал: «К народу: Луи Наполеон Бонапарт – предатель. Он нарушил конституцию. Он – клятвопреступник. Он вне закона… Пусть народ выполнит свой долг. Республиканские депутаты пойдут во главе народа…»[152] Полиция следила за домом. Депутаты перешли в другое место – к Лафону, в дом № 2 по улице Жемап. Был избран комитет из левых представителей Законодательного собрания: Карно, Флот, Жюль Фавр, Мадье де Монжо, Мишель де Бурж, Гюго. Кто-то предложил назвать его Комитетом восстания…

– Нет, – сказал Гюго, – Комитет сопротивления. Мятежник – это Луи Бонапарт.

Вскоре Прудон вызвал Гюго на улицу и сказал ему:

– Как друг я должен вас предупредить. Вы заблуждаетесь. Народ в стороне от борьбы. Он не шевельнется.