Омут памяти

О положении в стране Андропов знал больше других. На всех номенклатурных уровнях — воровство, коррупция, пьянство, безделье, непрофессионализм. Все это распространялось со скоростью лесного пожара. Но системный анализ происходящего был ему не по плечу. Кажется, он понимал, что факт первичен, а принцип вторичен, что нет и не может быть науки о том, чего нет. И все же, как большевик-догматик, он верил в утопию "рая земного". "Комиссары в пыльных шлемах" были для него идеалом, а Ленин — иконой.

Андропов нацелился на ЦК, на кабинет генсека. Только там была абсолютная власть. Но там сидел Брежнев, кумир номенклатуры и ставленник ВПК. Даже если бы Брежнева парализовало, его бы носили на руках из машины в генсековское кресло и обратно.

Находясь в Канаде, я много читал, в том числе и периодику. Американская и канадская пресса в ярких красках расписывала деградацию великой страны. Особенно всякие темные делишки — то Щелокова, то похождения брежневской дочери Галины, то пьянство Юрия Леонидовича, которого по прибытии, допустим, в Финляндию, выносили из вагона, а при отбытии — вносили. Выносом-вносом командовала смазливая деваха, перед которой стелилась вся начальственная часть советской общины в Хельсинки. По телевидению нескончаемо показывали грязь, пьянство, убожество в Москве и провинции. Смаковался маразм "вождей" — геронтократов, особенно Брежнева, Пельше, Кириленко. Зная наши нравы и принципы дезинформации, уверен, что некая часть этих сведений инициировалась ведомством Андропова.

Не хуже меня знал эти нравы и Леонид Ильич. Брежнев не строил иллюзий насчет своих коллег и, как опытный слесарь-наладчик партийного аппарата, постоянно отлаживал систему противовесов. Противовесом Андропову он сделал Суслова, зная о неприязни их друг к другу. Когда наказывали инакомыслящих, Суслов одобрительно молчал, но когда затрагивалась партноменклатура, "серый кардинал" сразу же начинал говорить о незаменимости партийных кадров и социалистической законности, которую никто, а КГБ — тем более, не смеет нарушать.

Брежнев демонстрировал доверие Андропову. Но оно было слишком показным. Я это помню по разговорам в Завидово, когда мы готовили для Брежнева разные речи и доклады. Начисто игнорируя замечания многих своих коллег, особенно Подгорного, Шелеста, Кириленко, Демичева, Русакова да и других, он в то же время без обсуждения принимал практически все поправки Андропова (кстати, как и Суслова), ласково называя его Юрой. И тем не менее заместителями Андропова Брежнев назначил своих людей — Цинева и Цвигуна. Намек был более чем ясен. Борьба продолжалась, то затухая, то разгораясь.

В то время в аппарате ЦК широко ходили рассказы о борьбе Андропова со Щелоковым. Андропов пишет Брежневу записку о неблагополучии в МВД, о воровстве и коррупции, упомянув и о том, что обстановка в этом ведомстве компрометирует, пусть и косвенно, некоторых членов семьи Брежнева. Кроме того, Андропов боялся, что Брежнев на его место поставит Щелокова, а это не входило в его амбициозные планы. По крайней мере, в аппарате ЦК об этом говорили в открытую.

Брежнев подкрепил своего дружка, Щелокова, министра МВД, своим зятем Чурбановым, который в то время Андропову оказался не по зубам. Брежнев отдал Щелокову и своему зятю торговлю.

В то же время Андропов был нужен Брежневу. Вся номенклатура знала, что Андропов докладывает о ней "всякую всячину" непосредственно Брежневу.

Щелоков, надо сказать, знал свой шесток. МВД без передыху шерстило бедных бабок, пытающихся продать у метро пучок редиски или лука, мелких теневиков, мелкое начальство. Но особо торгашей. Каждый советский торгаш неизменно был вором. Обсчет, обвес, усушка, утруска, пересортица, списание товаров, стеклобой, левый товар и вечный дефицит. На все. Даже то, что было в избытке, советские торгаши наловчились делать дефицитом. Вообще, советская торговля — явление уникальное. "Передовой общественный строй" породил огромный слой общества, где все были ворами. Любого торгаша можно было сажать, но поскольку он политикой не особо интересовался, на выборы и разные собрания ходил аккуратно, то им занималась милиция, а не чекисты. Отбивались торгаши, как и положено, взятками. При Щелокове милиция стала уголовно-вымогательной: в одном месте дадут на бутылку, в другом — поставят выпивку с закуской, в третьем — наложат сумку продуктов, в четвертом — одарят дефицитом.

Надо сказать, что Андропова беспокоила коррупция и в самом КГБ. О том, как он реагировал на проступки своих работников за рубежом, я знаю из опыта работы в Канаде. Однажды работник КГБ напился (то ли на рыбалке, то ли еще где-то) и по дороге в Монреаль сбил ограду у фермерского дома. Тот вызвал полицию. Кагэбиста отправили в тюрьму. Там он начал протестовать, ссылаясь на дипломатическую неприкосновенность, которой не обладал, а затем, совсем одурев, дал концерт русской песни. Орал на всю тюрьму. Канадские власти попросили меня отправить "солиста" домой, чтобы избавить обе стороны от публичного скандала.