Омут памяти

Своеобразным филиалом спецслужб, как это ни прискорбно, стали созданные после известного постановления ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года "О перестройке литературно-художественных организаций" общественные союзы деятелей творческой интеллигенции, в первую очередь Союз писателей. Многие его руководящие работники теснейшим образом сотрудничали с органами ОГПУ — НКВД, получая денежное вознаграждение, а немало было и таких, что работали штатными сотрудниками спецслужб.

Политбюро, Оргбюро и Секретариат ЦК, по представлению спецслужб, приняли до ста прямых "запретительно-директивных" постановлений политературе и искусству. В этом позорном перечне — постановления о пьесах Булгакова ("Дни Турбиных", "Зойкина квартира", "Багровый остров", "Бег"), Славина ("Интервенция"), Бедного ("Богатырь"), Сельвинского ("Умка — Белый Медведь"), Леонова ("Метель"), Глебова ("Начистоту"), Катаева ("Домик"); о ликвидации театров 2-го МХАТ и имени Мейерхольда; о запрете и конфискации произведений Пильняка, Сельвинского, Ахматовой, Зощенко; о кинофильмах "Бежин луг" (режиссер Эйзенштейн), "Адмирал Нахимов" (режиссер Пудовкин), "Большая жизнь" (режиссер Луков); о журналах "Октябрь", "Театр", "Звезда" и "Ленинград", "Знамя"; об опере Мурадели "Великая дружба"; о закрытии альманахов на еврейском языке.

В начале 1935 года Московский союз художников организовал обсуждение картины Михайлова на тему убийства Кирова. Единогласно, как докладывал в Политбюро заведующий отделом культуры и пропаганды ЦК Стецкий, правление МОСХ потребовало принятия соответствующих мер. "Считаю, — заключал докладную записку Стецкий,

— что ввиду выяснившихся обстоятельств дела Михайлова его необходимо арестовать и провести у него тщательный обыск. Прошу дать соответствующие указания НКВНудел". "За арест" — наложили резолюцию Сталин, Молотов и Ворошилов.

Вскоре последовал новый донос. 13 именитых литераторов обратились в Союз писателей с письмом, которое явило собой один из ярких примеров того, как писатели и поэты пожирали писателей и поэтов. В нем говорилось, что поэт Васильев "совершенно безвозбранно делает все для того, чтобы своим поведением дискредитировать звание советского писателя", "стимулирует рост реакционных и хулигански богемских настроений среди определенного слоя литературной молодежи". Подписанты заключают свое письмо следующей просьбой к властям принять к поэту эффективные меры: "…к искоренению "васильевщины" в нашей литературной жизни, показав тем, что в условиях советской действительности оголтелое хулиганство, определенно антисоветски заостренное, не может ни для кого сходить безнаказанно".

Письмо подписали: Алексей Сурков, Михаил Голодный, Джек Алтаузен, Михаил Светлов, Вера Инбер, Бела Иллеш, Николай Асеев, Семен Кирсанов, Борис Агапов, Александр Жаров, Иосиф Уткин, Владимир Луговской, Александр Безыменский.

По указанию Сталина 24 мая это письмо было опубликовано в "Правде". Органы НКВД отреагировали, как всегда, оперативно. В июне Васильева вместе Ярославом Смеляковым арестовали и осудили к 3 годам заключения в лагерь. В 1937 году Васильев, только что выпущенный на свободу, повторно арестован и в июле расстрелян вместе с группой писателей так называемого "крестьянского направления".

Друзей и соратников покойного Есенина, писателей и поэтов "крестьянского направления" Макарова, Васильева, Орешина, Кириллова, Герасимова, Клычкова (Лешенкова) и других, приговорили к расстрелу за участие в литературной группе, сочувствовавшей противникам колхозного строя, членам "разоблаченной" в конце 1920-х годов Трудовой крестьянской партии. Писателей — выходцев из Сибири — Зазубрина (Зубцова), Правдухина, Наседкина и Пермитина обвинили в троцкистских взглядах и стремлении добиться автономии Сибирского края. Первых троих осудили к высшей мере наказания, последнего — к ссылке.