Омут памяти

"Литературный Власов, это человек, который, живя с нами, питаясь нашим советским хлебом, получая на жизнь в наших советских издательствах, пользуясь всеми благами советского гражданина, изменил нам, перешел в тот лагерь и воюет в том лагере… Мы должны от имени советской общественности сказать ему: "Вон из нашей страны, господин Пастернак. Мы не хотим дышать с вами одним воздухом".

В записке Поликарпова Суслову (по делопроизводственной пометке — ранее 25 октября 1958 года) сообщается:

"К. А. Федин осуществил разговор с Пастернаком. Между ними состоялась часовая встреча. Поначалу Пастернак держался воинственно, категорически сказал, что не будет делать заявления об отказе от премии и могут с ним делать все, что хотят. Затем он попросил дать ему несколько часов времени для обдумывания позиции. После встречи с К. А. Фединым Пастернак пошел советоваться с Всеволодом Ивановым. Сам Федин понимает необходимость в сложившейся обстановке строгих акций по отношению к Пастернаку, если последний не изменит своего поведения".

Машина травли, запущенная КГБ и аппаратом ЦК, продолжала работать с нарастающим накалом. Многие писатели демонстрировали свой аморализм и невежество, но далеко не все. 25–27 октября состоялись собрания московских, я бы сказал, "офицеров душ". На них обсуждался вопрос "О действиях члена Союза писателей СССР Б. Л. Пастернака, несовместимых со званием советского писателя". Поликарпов докладывает в ЦК, что "все выступавшие в прениях товарищи с чувством гнева и негодования осудили предательское поведение Пастернака, пошедшего на то, чтобы стать орудием международной реакции", что "партийная группа приняла единодушное решение вынести на обсуждение Президиума Правления Союза писателей резолюцию об исключении Пастернака из членов Союза писателей СССР".

О заседании Президиума Правления Союза писателей СССР Поликарпов в те же октябрьские дни пишет следующее: