Омут памяти

В ходе изучения документов открываются невероятные факты пыток людей с мировыми именами в специальных пыточных на Лубянке и в Лефортово. Наивный Мейерхольд решил по этому поводу пожаловаться Молотову. Нельзя без содрогания читать этот документ. Следователи били Мейерхольда резиновым жгутом по пяткам и спине, потом сажали на стул и били по ногам. В следующие дни били по этим же местам, ставшим, по словам Мейерхольда, красно-сине-желтыми кровоподтеками. Казалось, что на больные места лили кипятком. "Лежа на полу лицом вниз, я обнаруживал способность извиваться и корчиться, и визжать, как собака, которую бьет плетью ее хозяин…"

"Оттепель", связанная с XX съездом 1956 года, открыла ка-кую-то возможность освобождения от духовной тирании. Общество в определенной мере обрело новое качество, появилась надежда, что власти откажутся от практики массовых расправ за инакомыслие. Не тут-то было. Снова возобновились политические судилища, инакомыслящих лишали работы, травили в средствах массовой информации. Особенно отличалась газета "Правда".

В начале 1957 года критике был подвергнут роман Дудинцева "Не хлебом единым". Автора обвинили в том, что под флагом борьбы против культа личности он пытается перечеркнуть достижения советской власти. Я учился в это время в Академии общественных наук. Когда в газетах появились разгромные статьи, аспиранты бросились на поиски журнала. Зачитывали до дыр. Развернулись острые дискуссии. Спорили все, и мало кто оказался на официальной стороне.

Ярчайшим примером политического террора, а одновременно и вульгарного невежества стало дело Бориса Пастернака. Началось, как и всегда, с записки КГБ. Сообщалось, что Пастернак написал идеологически вредный роман, собирается опубликовать его на Западе. После кагэбистской записки ЦК поручил своим подразделениям заняться Пастернаком и его романом.

7 декабря 1957 года в ЦК направляется письмо Константина Симонова — главного редактора журнала "Новый мир" (цитирую не Полностью):

"В первых числах сентября 1956 года пять членов редакционной коллегии журнала "Новый мир" (Федин, Лавренев, Агапов, Кривицкий, Симонов), прочитав предложенную журналу рукопись романа Пастернака, написали автору письмо, в котором подробно излагались мотивы безоговорочного отклонения рукописи… Сама идея написания письма возникла при совместном обсуждении этого вопроса с товарищами Поликарповым и Сусловым… В 1956 году письмо, о котором идет речь, было направлено в ЦК КПСС, его читал Отдел культуры ЦК, читали секретари ЦК товарищ Суслов и товарищ Поспелов, и содержавшаяся в письме критика романа. Пастернака была сочтена правильной".

Письмо информационно-оправдательное, поскольку секретариат Союза писателей получил "большую порку" от руководства ЦК за бездействие и непонимание сложившейся обстановки. Нашлось немало и таких писателей, которые, воспользовавшись случаем, пошли в злобную атаку как на Пастернака, так и на руководство Союза писателей.

Особенно старается Полевой. 17 сентября 1958 года он пишет секретарям ЦК, что хотел бы "получить указание, какую позицию мы должны заранее занять в этом вопросе и какие меры нам следовало бы предпринять".

23 октября 1958 года (в день присуждения Пастернаку Нобелевской премии) предложение о публикации письма редакции "Нового мира" в "Литературной газете" и "Новом мире" было внесено Сусловым на обсуждение Президиума ЦК. Отдельным пунктом оно вошло в принятое в тот же день постановление "О клеветническом романе Пастернака".

31 октября 1958 года Полевой, получив испрошенные указания, выступает на общемосковском собрании писателей. Пастернак, по его мнению, это: