Она исчезла

Я потом стал думать: наверняка мужик гораздо комфортней мог себе условия для свидания обеспечить — дома или в гостинице. Деньги у него явно без ограничений водились. Но ему, наверно, приключений захотелось. Вспомнил, пожалуй, как в молодости обжимался в парадных или трахал девчонок на взморье или в парке. Короче, они прямо там, под соснами, не особо таясь, устроили картовку со сменой наездников. Все случилось довольно быстро — а потом он девок немедленно отослал, типа, пошли вон, надоели, знать вас не знаю. Ну, они плечами пожали, трусы надели и покорно побрели к шоссе — видимо, было не впервой, когда их грубо отсылают после исполнения.

А сам мужик нацепил плавки и пошел к воде — освежиться после своей карусели.

И вот тут-то, когда он шел к луже мимо нас с Веткой — в бинокль, конечно, не рассматривал, но краем глаза косил, — я его и узнал.

Как? Пока не спрашивай. Когда-нибудь скажу. В другом месте. Но вычислил я его точно. По одной особой примете.

Потом думал: почему он от нее не избавился? И понял: то был как орден. Знак отличия. Рыцарское достоинство.

А он меня, спрашивается, срисовал в тот же самый миг? Вот этого я не знаю. В тот момент был уверен, что нет.

Короче, я тогда, на пляже, принял решение мгновенно. Сказал Ветке: «Сворачиваемся, быстро. Надо проследить за одним чуханом».

Она мою работу понимает и безотказная. Быстренько все с песка прибрала, и мы к машине рванули. Я увидел, как мужик этот искупался, вытерся, оделся — и тоже пошел к своему «Мерседесу».

Короче, мы с Ветой сели ему на хвост. Сказались навыки, которые я у Георгия Степановича получил и не раз тренировал. Да и движение оказалось не скоростным: Приморскую улицу ремонтировали, в городе начались вечерние пробки. Словом, я выследил его. И установил, где он живет: на углу Невского и Марата. Мои родные почти места, я ведь с Черняховского.

Он заехал в свой двор по кодовому ключу с Пушкинской. Я оставил Ветку в машине на улице и пешком побежал за ним. Когда он выискивал во дворе место для парковки, проследил до подъезда. И потом, пока он поднимался на лифте, за ним пробежался и выяснил, какая квартира.

Я потом пробил ее: спасибо, Георгий Степанович, за хорошие уроки. Когда-то, при царе, тот дом был гостиницей, там Макс Волошин останавливался, потом, в советские времена, наделали коммуналок. Потом, когда метро «Маяковская» стали строить и дома эти трещинами пошли, коммуналки расселили и сделали отдельные квартиры для совэлиты. И вот теперь этот чел две советские переоборудовал в одну большую: пятый этаж, шесть, что ли, комнат, широкий вид на обе стороны — на Невский и на Марата. С балкона и Адмиралтейство видать, и Шампур[5] во всей красе.

Через квартиру (и машину, «мерс», на котором он из Лебяжьего ехал) я его пробил, и все сошлось. Зовут его теперь Рыжиков Дмитрий Петрович. Почему «теперь»? Да потому что это тот самый чувак, которого мы с тобой, Римка, на яхте в пятом году кататься на Финку вывозили. Тот, который кэпа грохнул и твою подружку тоже. И которому ты, в свою очередь, во время самообороны по кумполу бутылкой засветила. Тогда его, если помнишь, звали Вадимом — а фамилии мы не спрашивали.

Георгий Степанович потом его тоже искал — да найти не смог.

И вот теперь, я думаю, наступает момент его сдать. Но — кому? А от кого он тогда скрывался?

Или не тем выдать, не его врагам, — а хотя бы государству? Все-таки на нем два убийства висят, и срока давности эти преступления не имеют. А если мы с тобой, Римка, про него показания дадим? Или, если захотим, можем денег с него за молчание стрясти, как считаешь?

Единственное, чего я боюсь: может, и он меня тогда, на пляже, срисовал? Или я неаккуратно за ним шел? Во всяком случае, нам всем надо быть очень, очень осторожными.

Надеюсь, эту запись мы все-таки смотрим вместе, и сейчас я вам скажу, что связывает Вадима с катера «Валерия» и этого чухана из Лебяжьего.

Миша протянул руку и нажал «выключить». Запись завершилась. Глаза у Римки были на мокром месте.

Не стоило ничего говорить, никак резонировать.

Я достал из чемодана фляжку — запасливая Елена Сергеевна предусмотрела, что мне в какой-то момент захочется водочки — и сказал своей помощнице:

— Давай помянем раба Божьего Михаила.

Глубокоуважаемые коллеги, Павел Сергеевич и Римма Анатольевна!