Она уехала в Англию

После того как отец купил этот дом двадцать пять лет назад, он ничего в нем не менял. Он гордился им как историческим памятником и говорил, что все, что сейчас строится, никогда не предложит своим хозяевам историю страны, которую он любил всем сердцем. Что этот дом, которому больше трехсот лет, повидал многое: войны, изобретения, введение первого летнего времени и открытие первого в мире метро.

Он действительно сделал из своего дома крепость, и в этой крепости находилась в пожизненном заточении Клеманс.

Она ожидала Тео в большой, светлой столовой, и когда он вошел в дом, она вышла его встретить. Каждый раз, чтобы расцеловать сына, ей приходилось вставать на носочки. То же самое приходилось делать и Лизе.

Тео посмотрел на мать. Она, как всегда, выглядела свежо и умиротворенно. Казалось, никакие перипетии внешнего мира не могли нарушить ее безмятежного внутреннего покоя. Ее миниатюрность помогала ей выглядеть моложе своих лет, а плавные, медленные движения стройного тела придавали ей грациозности. Ее морщинки вокруг глаз, когда она улыбалась, были преисполнены доброты и мягкости. Весь ее облик излучал ту самую глубину, где можно было скрыться от суровых реалий мира, словно она была одновременно и солдатом-товарищем и медсестрой.

Тео всегда понимал, почему отец выбрал Клеманс, но после того, как он встретил Лизу, он не представлял, что выбор женщины может быть сделан иначе.

Клеманс посмотрела на него. Он очень хорошо знал этот взгляд, он означал, что она намерена сказать ему что-то важное.

– Мне только что звонил отец, – произнесла она мягким голосом. – Он сказал, чтобы я не слушала тебя. Что между вами стряслось?

«Опять» так и напрашивалось в сопровождении последней фразы, но Клеманс была слишком тактична, чтобы не употреблять его и не портить таким образом доверительной атмосферы. Тео пронзила тупая боль. Ему было неприятно и стыдно слышать эти слова от матери. Он молчал.

– Но я научилась фильтровать его просьбы, – мягко улыбаясь, сказала она. – И, конечно, я выслушаю своего сына.

– Помнишь, ты однажды сказала, что хотела бы выставить свои картины. Что для тебя это был бы отличный способ позволить другим людям разделить с тобой твои чувства.

– Это все мечты, мой дорогой. Кому нужны мои картины? Кроме твоего отца, который так ими дорожит. Между прочим, я начала работать над новым сюжетом. Так, пока ничего особенного, просто наброски, но если хочешь, я покажу тебе их.

Тео любил смотреть на мать, когда она начинала говорить о своих картинах. Ее темные, большие глаза тотчас вспыхивали, и привычный покой ее взгляда словно улетучивался, обнажая истинную глубину ее любви к живописи.

– Как кому они нужны? Они же прекрасны, мама, – оживился Тео. – Ты же сама видела, с каким восторгом люди их воспринимают.

– Это они из вежливости. Кто эти люди? Друзья да родные.

Она плавными движениями стала разогревать обед, словно оставляя для сына паузу, чтобы он смог подумать. Тео сам не знал, зачем пришел и как отец смог предвидеть, что он сделает именно это. Клеманс ничего не знала о галерее и не должна была узнать, пока он ее не построит и не приведет ее туда, чтобы перерезать ленточку. Такой он дал себе обет.

Но он даже не начал свой проект. И начнет ли когда-нибудь? Его уверенность подтачивалась червями страха, что в одиночку ему не справиться. После этой мысли он внезапно поймал себя на том, что приехал к матери, чтобы найти в ней поддержку. И сидя в заполненной светом и слепящей чистотой столовой, он знал, что она всегда готова ему ее дать. Он хотел говорить с ней о картинах, но после переданных ею слов отца этот разговор заведомо был осквернен, и он готов был говорить о чем угодно, только не о них. Он устало наклонил голову, безнадежно смотря на свои сложенные руки, давно связанные невидимыми крепкими веревками.

– Ты знаешь, что я всегда мечтала о выставке. С тех пор, как работала в галерее, мысленно всегда представляла на месте знаменитых картин свои творения. – Клеманс рассмеялась мягким, добродушным смехом. – Вот такая у тебя необыкновенно мечтательная мама.

Глава 18

– Они пошли фотографироваться. А мы едем на reception, – сказала Лия, которая держалась сегодня как-то загадочно.

Большую часть времени она отвлекалась на Сашеньку и на свой телефон. Изредка посматривая на пару у алтаря, она казалась отрешенной. Артур, напротив, испытывал самые романтичные чувства, пристально наблюдал за влюбленной парой, периодически вздыхая и улыбаясь. Не спеша, все присутствующие на бракосочетании, вышли из церкви.

Джеймс и Виктория принимали поздравления от гостей. Гости подошли к ним поближе, вытянулись в полукруг и замолчали. Фотограф четкими щелчками запечатлевал происходящее.