Они хотят быть как мы

Теперь он просто выглядит помятым. Никогда не поверю, что он бывший Игрок, вряд ли его пустили бы в элиту. Может быть, в какой-то момент за этой внешней заурядностью и скрывалось нечто большее, но мужчина, что сидит передо мной, не кажется мне особенным. Может, и я такая же посредственность.

– Что случилось? – спрашивает он.

– Не знаю.

– Все ты знаешь.

– Думаю, забыла подготовиться. – Я складываю руки на груди, вызывающе и по-детски. Негоже так разговаривать с педагогом, но после многих лет заискивания перед учителями с целью сбить их с нашего следа это ощущается как победа.

Мистер Бомонт вздыхает и резко откидывается на спинку стула, так что передние ножки отрываются от пола. Интересно, упадет?

– Послушай, Джилл, я же не идиот. Ты ведь знаешь, что я учился в этой школе?

– Видела ежегодники. – Перед глазами встает он, в ту пору сильный и жилистый, с густой шевелюрой, в футболке школьной сборной. Так он выглядел всего десять лет назад. Они с Адамом разминулись лишь на несколько лет.

– Послушай, Джилл. Я знаю, что происходит.

Я задаюсь вопросом, расценивать ли это как признание и принятие того момента на заправке и всех других наших шалостей? Что еще он видит, наблюдая за нами со стороны? Как много знает о том, чем мы занимаемся? На какое-то мгновение в сердце закрадывается надежда. По крайней мере, это может означать, что кто-то меня понимает.

– Вам, детям, приходится нелегко, – медленно произносит он. – Тяжелее, чем мне в вашем возрасте. Я знаю, как сильно на вас здесь давят. И после всего, что случилось с Шайлой… – Он замолкает, и я не могу понять, что кроется в его словах, пытается ли он донести до меня какую-то важную мысль. – Я знаю, как вы двое были близки. И тоже по ней скучаю.

Бомонт наклоняется ко мне, и передние ножки стула ударяются об пол. Я улавливаю запах его дыхания. Мята, маскирующая табак. Может быть, ментол. Он накрывает мою руку ладонью, обжигающе горячей. Я чувствую мозоли на кончиках его пальцев. Момент слишком интимный. Я хочу бежать.

Но вместо этого жду, пока он закончит, скажет то, что мне необходимо от него услышать. Что я права в своем решении уйти. Что все сложится к лучшему, после того как я выйду из игры. Но он ничего не говорит. Увы.

– Со мной все в порядке. – Я выдергиваю руку из-под его ладони. – Просто забыла позаниматься. Бывает.

– Что ж, тогда ладно. – Он возвращает свои руки на колени. – Почему бы тебе не пересдать тест в понедельник? Я знаю, ты можешь показать результат и получше. – Он тычет толстым пальцем в кроваво-красные цифры «65».

– Спасибо.

Бомонт широко улыбается, довольный тем, как все прошло, как здорово он справился с ролью внимательного, заботливого учителя.

– Всегда рад помочь.

Я заставляю себя пережить внеклассные собрания Научного клуба и Математической олимпиады, и когда, наконец, прихожу домой, испытываю сладкое облегчение. Я закрываю за собой дверь и прислоняюсь головой к деревянному косяку, впервые радуясь тому, что нахожусь вдали от всего. В безопасности. Одна. Но радость длится недолго.

– Джилл. Иди сюда сейчас же. – Мама сидит за обеденным столом с бокалом красного вина. Папа стоит позади нее, сложа руки на груди. Мятые рукава его рубашки закатаны до локтей, галстук свободно болтается на шее. – Ты ничего не хочешь нам сказать? – спрашивает мама, и ее губы вытягиваются в прямую линию.

– Просто скажи, что вы хотите услышать. Мне сегодня не до разговоров. – Я бросаю сумку и плюхаюсь на стул рядом с мамой.

Она вздыхает и гладит меня по голове.

– Я знала, что эта школа будет для тебя слишком большим испытанием. – Мама делает жадный глоток и ставит бокал на стол. Папа трет лицо руками – по всему видно, что он измотан, и эти разборки ему совсем ни к чему. Меня окатывает волна стыда. – Я знаю, как много ты занимаешься, как преуспеваешь, превосходя все наши самые смелые ожидания.

Мое сердце сжимается, когда я думаю о том, сколько лжи и жульничества стоит за этими мнимыми успехами. Меня доконало это дурацкое притворство.

– Но провалить тест? Джилл, это на тебя не похоже.

– Мистер Бомонт позвонил? – спрашиваю я.

Она отрицательно качает головой, и темный «боб» повторяет ее движения.

– Директор Вайнгартен.

Он звонит, только если дело дрянь. Тревожный сигнал.

– Он преувеличивает, мам. Все хорошо. Подумаешь, всего лишь один неудачный тест. К тому же мистер Бомонт разрешил мне пересдать его в понедельник.

– Что-то происходит, милая? – вмешивается папа. – У тебя все в порядке?

– Да, – шепчу я. – Все прекрасно.