Они хотят быть как мы

– Но давайте покончим с этим. У вас есть что-то, что принадлежит мне?

Я выуживаю из кармана сложенный листок и дрожащими пальцами протягиваю его Каре. Она выхватывает у меня письмо и лихорадочно пробегает глазами страницу. Она скрещивает ноги и беспрестанно шевелит ступней.

Мы с Рейчел встречаемся глазами и ждем еще какое-то время, пока Кара заговорит.

Но она по-прежнему молчит, снова и снова перечитывая письмо Шайлы.

– Ну, и…? – прерываю я затянувшуюся паузу.

– Ребята, вы не могли бы дать мне еще минутку? – тихо просит Кара, не поднимая взгляда. Ее глаза влажно блестят. – Побыть одной?

Рейчел поджимает губы, как будто пытается не показывать никаких эмоций.

– Ладно. Пойду подышу свежим воздухом. Джилл?

Я отрицательно качаю головой.

– Могу я воспользоваться твоей ванной?

Кара указывает на лестницу в холле.

– Второй этаж, третья дверь направо.

Рейчел выходит на крыльцо, а я поднимаюсь по лестнице, разглядывая фотографии на стене. Они такие завораживающие, явно не любительские. Вот Кара – голенькая малышка рядом с мамой в дизайнерском платье и бриллиантах. И она же крупным планом в свои сладкие шестнадцать, с блеском в глазах и идеальным цветом лица. Наверное, ей посчастливилось пропустить прыщавую подростковую фазу.

Я поднимаюсь на второй этаж и отсчитываю двери в поисках ванной. Но останавливаюсь, когда замечаю сиреневый проблеск за слегка приоткрытой дверью. Это покрывало Шайлы. Должно быть, у Кары такое же. Интересно, они выбирали их вместе?

Не успевая хорошенько подумать, я толкаю дверь кончиками пальцев.

Комната Кары безупречна. Можно подумать, она принадлежит шикарной двадцатилетней девушке. Все мраморное или стеклянное. Ожерелья с драгоценными камнями разложены в шкатулке на массивном комоде. На стенах висят черно-белые фотографии, подписанные Робертом Мэпплторпом[64]. Мне приходится сдерживать смех, настолько дико все это смотрится.

Единственное, что выдает в хозяйке комнаты старшеклассницу, это кубок школьной лиги по теннису, стоящий на верхней полке.

Я на цыпочках обхожу ее кровать, стараясь не скрипеть половицами, пока не оказываюсь возле прикроватной тумбочки. Мое сердце сжимается. Там, в простой черной рамке, стоит фотография Кары и Шайлы. Должно быть, они запечатлены еще в начальной школе, потому что Шай выглядит совсем юной, и я ее такой не помню. Камера направлена на девочек, но они сидят лицом друг к другу на деревянной скамейке на фоне пляжа. С рожками мороженого в руках, они широко улыбаются перепачканными ртами. Они выглядят как две подружки, которые делятся секретами и хранят их.

Кара, может, и делает вид, будто у нее все в порядке, но я догадываюсь, что в душе у нее такой же сумбур, как и у меня.

– Ты там заблудилась? – кричит она снизу.

Я судорожно вздыхаю.

– Иду! – И направляюсь к лестнице, оставляя дверь такой же приоткрытой, как до моего вторжения.

– Ты все-таки с приветом, – говорит она, когда я возвращаюсь в гостиную. Рейчел уже сидит в бархатном кресле бирюзового цвета.

– Так что ты думаешь? – спрашивает Рейчел.

– Все, что говорила мне Шайла, останется со мной. – Кара вскидывает подбородок. – Это самое меньшее, что я могу для нее сделать сейчас.

– Прекрати нести чушь, – одергивает ее Рейчел. – Просто расскажи нам, что ты знаешь.

– А почему я должна это делать?

– Потому что у нас есть доказательства, что Грэм невиновен, что Шайлу убил кто-то другой.

Искорка потрясения вспыхивает на лице Кары, но тут же гаснет.

– Потому что ты знаешь Грэма и меня так же давно, как и Шайлу, – продолжает Рейчел, – и ты обязана ему не меньше, чем ей. Ты не могла спасти Шайлу, но можешь попытаться помочь спасти Грэма.

– Черт. – Кара кусает свою идеальную красную губу. – Мама меня убьет. – Она потирает лицо ладонями и откидывается на спинку дивана. – Шайла изменяла ему, – говорит она дрожащим голосом.

– Ты знаешь, с кем она была? – спрашивает Рейчел.

– Она никогда не говорила мне. – Кара тычет пальцем в письмо Шайлы. – Как она и пишет здесь, он просил ее никому не говорить, и Шай молчала.

– И это все? – допытывается Рейчел. – Все, что тебе известно? – В ее голосе слышится отчаяние.

Кара вздыхает и наклоняется вперед. Она упирается локтями в колени, и темные волосы падают ей на лицо.

– К черту все, – бормочет она. – Было кое-что. Ближе к концу учебного года, всего за несколько недель до ее смерти, Шай сказала, что начинает побаиваться этого парня. Он был слишком увлечен ею. Почти одержим.

– Серьезно? – Мое сердце бешено колотится.