Они хотят быть как мы

Квентин прав. Это еще один отвратительный штрих к портрету «Голд Кост». Всегда держать марку, сохранять статус-кво – такова здешняя политика. Этот же менталитет объясняет, почему так мало «цветных» принимают в школу каждый год. Администрация не любит это обсуждать, но факт остается фактом. Конечно, существуют инициативы по обеспечению разностороннего подхода, социальные программы, но, как однажды заметила Никки, «все это не более чем показуха». Если бы Вайнгартен действительно хотел раздвинуть границы наших классов? Нанять больше «цветных» учителей? Что ему помешало бы? В том числе и поэтому мне не терпится сбежать отсюда. Мое сердце колотится так, что стук отдается в кончиках пальцев ног. Я вдруг вспоминаю бензоколонку. Как Шайла подмигнула Бомонту. Как он смотрел ей вслед, когда она отъезжала с упаковкой пива на руле. На его лице играла улыбка. Неужели они говорили на своем тайном языке?

– Ты в порядке? – спрашивает Квентин. – Выглядишь дерьмово. Без обид.

– Мм-хм. – Я хочу многим поделиться с ним, рассказать о Каре, о письме и серьгах. Но вместо этого просто спрашиваю: «У нас все хорошо?» Квентин бросает мимолетный взгляд в мою сторону, и уголки его губ дергаются в улыбке. Он кладет руку на консоль между нами, ладонью вверх. Я хватаю ее и сжимаю изо всех сил.

Когда я звоню Рейчел, она задыхается от волнения.

– Что-то выяснила? – спрашивает она.

– Да толком ничего, – отвечаю я. – У меня нет доказательств.

– Но есть предчувствие?

– Помнишь, года три назад ходили слухи? Что Бомонт путается со школьницей? – Меня выворачивает уже оттого, что я произношу такое вслух. Я гоню от себя картинку, на которой они вместе на парковке за театром.

Рейчел замолкает, словно пытается вспомнить что-то из прошлого. Когда в трубке снова раздается ее голос, в нем звучит гнев, как будто она в отчаянии и без сил.

– Вот черт. – Она делает паузу. – Вообще-то я уже еду на Лонг-Айленд, чтобы передать письмо адвокатам. Можешь встретиться со мной там? Они должны услышать, как мы его заполучили.

– Я…

– Послушай, это не взлом с проникновением, если у тебя есть ключ, понятно? – Рейчел не ждет моего ответа. Вместо этого она быстро диктует адрес и время, но у меня голова идет кругом. Все происходит слишком быстро. Неужели мистер Бомонт действительно расправился с Шайлой? Убил ее и обвинил в этом Грэма?

Но потом я вспоминаю, что он сказал мне в своем кабинете.

«Я знаю, что происходит».

Через несколько часов я уже стою перед каким-то квадратным, уродливым офисным зданием. Это невзрачное серое строение недалеко от шоссе номер 16 в Порт-Франклин, в одиннадцати милях от Золотого берега. Рейчел встречает меня на парковке и смотрит огромными немигающими глазами. Ее лицо худое, слишком худое, как будто она потеряла еще несколько фунтов с тех пор, как я видела ее на прошлой неделе.

Моя беседа с адвокатами занимает всего несколько минут. Простой обмен любезностями на самом деле. Это высокие тощие парни в дорогих с виду костюмах и с прилизанными волосами. Они проведут экспертизу почерка. Покопаются в биографии Бомонта. Судя по всему, за ним числится несколько эпизодов, связанных с вождением в нетрезвом виде, так что, по словам адвокатов, вызвать его на допрос не составит труда.

Мое имя нигде не будет фигурировать. В этом здании меня никто не увидит. О моем участии в этом деле никто не узнает.

И только когда я прихожу домой, сворачиваюсь калачиком на диване с учебником, мне становится не по себе. Такое чувство, будто я заложила бомбу и теперь просто жду, когда она взорвется. Чтобы стать свидетелем кровавой бойни.

Вместо бомбы взрывается мой телефон, и я бросаю свои заметки на диван.

«!!!» – сообщение от Рейчел. Далее она отправляет ссылку на твит из «Голд Кост газетт».

«ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ИЗ ШКОЛЫ «ГОЛД КОСТ» ВЫЗВАН НА ДОПРОС В СВЯЗИ С УБИЙСТВОМ, СОВЕРШЕННЫМ НА ЗОЛОТОМ БЕРЕГУ. СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ!»

Я перехожу по ссылке и задерживаю дыхание, пока загружается видео. Наконец всплывает картинка, занимая весь экран. Изображение темное и зернистое. По очертаниям как будто таунхаус или многоквартирный дом. Но нет. Это здание Полицейского управления Золотого берега при свете луны. Уличных фонарей не видно. Просматривается небольшой участок асфальта. Песчаный берег на заднем плане. Я слышу шум волн в отдалении. Затем в нижней трети экрана появляется наложенное изображение.

В кадр входит женщина-репортер в отутюженном брючном костюме, и я прибавляю громкость.

– Что ты… – кричит мама, вваливаясь в гостиную.

– Тсс!

Мама наклоняется и заглядывает в мой телефон.

– О боже… – бормочет она, пристраиваясь за моим плечом.

Слова репортера, резкие и отчетливые, вырываются из динамика телефона.