Они написали убийство. Детектив про женскую дружбу

Ольга Головёшкина в который раз засмотрелась и восхитилась настоящей любовью друзей. Ведь надо было б очень любить деньги, чтоб влюбиться в некрасивого, толстого, сухого, расчётливого трудоголика, видевшего мир через призму корреляции между ростом и снижением различных кривых, которые приносили баснословные деньги. Голяшкина любила деньги и люкс, но больше всего она любила жизнь, умела ценить прекрасное и чудесное рядом с собой, которое проявлялось не только во внешнем, сколько во внутреннем. Она б не променяла яркую жизнь с её сюрпризами на прозябание рядом с нелюбимым человеком, пусть и богачом.

И сейчас идентичность душ виделась невооруженным взглядом. Со дня свадьбы, спустя почти три года года, ребята стали невероятно схожи, хотя и выглядели по-разному.

– Они оба так гротескны! – прокомментировал Володя Анашкин образы низкого толстого американца в розовой рубашке и голубых льняных шортах и высокую блондинку в белом платье с захватывающими дух разрезами, которые целовались в такси вот уже девять с половиной минут, не обращая внимание на окружающих. А окружающими являлись таксист, который не мог спокойно вести машину, то и дело поглядывая в зеркало назад, Володя Анашкин, усаженный третьим лишним на заднее сиденье под бочок влюблённой пары, и жена Оля, которая упрямо пересказывала последние новости, не замечая страсти в такси.

– Ога, сразу после обеда нас ждёт издатель, – пыталась разнять влюблённых Ольга-Головёшка и перевести внимание бизнес-леди на бизнес. – Ты бы хоть почитала роман с убийством. Вдруг тебе не понравится?

– Я тебе доверяю, Какашкина. Ты была самой талантливой из всего потока. У тебя, если ты даже будешь стараться, всё равно, кроме шедевра ничего не получится, – нехотя отнимая пухлые губы из капкана мужних, промычала Голяшка.

Ольга повела бровью от льстивого комплимента подруги и улыбнулась, зная, что та шутит и не шутит одновременно.

– Умеешь ты, коварная, подлизать сладко до самых до окраин.

– Так мы с тобой – идеальная компашка. Ты пишешь шедевры, но не умеешь ни их, ни себя продавать. Я не дружу с ручками и тетрадками, но зато могу продавать хоть коровье молоко самой корове.

Джеф, изучающий русский последние три с половиной года и весьма продвинувшийся в этом процессе, читая классиков во время многочисленных перелетов, не совсем понял последнее предложение. Жена тут же перевела его на возвышенно-американский, и Джеф засмеялся, похрюкивая и повизгивая, будто не слышал ничего более смешного в жизни.

– Ты и в самом деле стала похожа на иностранку, Голяшка, – тепло улыбнулась Ольга. – У тебя даже юмор ихний. Купи-продай. Продай-купи. Купи-купи.

– Просто я профессионал, – облизнула розовым языком розовые губы Ольга и Джеф хотел было их облизать вновь.

– Ка, – добавила, хихикнув, Ольга и, к счастью, такси остановилось, так как они подъехали к месту назначения – лучшему ресторану города, куда залетали лишь звёзды и планиды. Ольга Голяшкина-Кури как нельзя лучше вписывалась в интерьер, томным взглядом осматривая другие столики, зная, что скоро даже здесь, где некуда упасть звезде, будут выпрашиватьу неё автографы и встречи разнообразные зеваки и ротозеи.

***

Развесёлыми и счастливыми, отпустив сытого Володю на работу, требующую бесконечного обозрения политической болтовни, которую журналист-политолог переводил на русский язык, объясняя населению, какими ещё бедами грозят рабочие будни властей, они ввалились в грязно-пыльный офис одного из самых крупных издательств России.

– Приятно удивлен, – вежливо пожал руку Ольге Кури Вадим Сергеевич Жунин, ответственный редактор, при этом всё время посматривая на Джефа Кури, эксклюзивные права на экономические шедевры которого, к несчастью Вадима Сергеевича, пока принадлежали другому издательству. Ольгу Головёшкину, соавтора, он даже не поприветствовал, посчитав за персонал. – Чтоб не тратить вашего и моего времени, сразу скажу, что приятно удивлён, потому что «Барби не страдает»…

– «Коварная Барби не страдает», – поправила редактора не поприветствованная соавтор.

– Да, – улыбнулся он ей, будто впервые завидев, – реально круто написано! – Вадим растопырил в сторону пальцы, больше похожие на толстенькие сардельки, и поднял руки вверх, как это делали сдающиеся в плен фашисты, тем самым показывая, что сражён талантами автора и соавтора. – Дамочки скушают этот пикантный тортик за день и захотят ещё. Поэтому давайте говорить серьёзно. Вы готовы к продолжению? Это не однодневка? От вашего ответа зависит многое. Ведь поступят сопутствующие предложения: по переводу, экранизации. Читателю можно впихнуть и сувенирку с лицами героев. Я прям так и вижу рекламу кефира или, вот скажем, чистящего средства, в котором находился яд, которым Барби убила лучшую подругу…

– Не однодневка, – сурово ответила Ольга Головёшкина за всех и сразу. Голяшкина сурово кивнула, хотя последняя фраза редактора напрягла её слух.

– Тогда решим два больных вопроса: ваши имя и фамилия.

Ольга Голяшкина забыла про чистящее средство и убийство лучших подруг.