Опальный маг. Маг с яростью дракона

В ходе перекрестного допроса выяснилось, что Лютый после поражения Маргелиуса пару-тройку столетий попрятался по лесам и горам вдалеке от людей и нелюдей, даже погрустил, зализывая раны. А потом решил восстанавливать популяцию летающих рептилий и не дать их могучей расе вымереть – на драконов как раз запретили охотиться и внесли в Зелёную книгу, и Лютый разумно полагал, что вендетта на его потомков не распространяется.

Процесс размножения оказался таким увлекательным, что он со временем даже совсем позабыл о завоевания мира и лишь немного жалел, что ещё при жизни герцога не занялся этим. Проводил дни, годы, занимаясь воспитанием своих детей, подолгу играя с ними, а потом и с внуками, которые обожали дедушку, любили кататься на его спине или играть с ним в прятки. То есть на данный момент Лютый был женат в четвёртый раз, от трёх предыдущих жён и двух любовниц у него было одиннадцать детей, из них двое дракончиков от последней жены, а также семнадцать внуков и три правнука разного пола. С первой женой он развёлся через полтора столетия, когда они поняли, что у них совершенно разные взгляды на телепортационные дыры. Последней каплей стало то, что их он старшую дочь назвал в честь Маргелиуса – Марой. Разгневанная супруга топнула ногой и вышвырнула муженька из пещеры и своей жизни. Со второй женой они прожили благополучно четыре с половиной столетия, пока она не сбежала с каким-то залётным гастарбайтером, устав от однообразной семейной жизни и детей. Но это помогло ему помириться с первой женой, которая простила ему предыдущие проступки, и он смог вдоволь видеть своих детей. Потом он, порхая над лугами, случайно встретил третью жену. Но она была слишком поэтична: часто падала в обморок и обвиняла его в том, что он не понимает её тонкую натуру. В это время он повстречал ещё пару знакомых драконих, и они неплохо провели время, в итоге число его детей увеличилось ещё на два дракончика. Поэтому при разводе ему пришлось все честно награбленные драгоценные камни оставить бывшей жене и детям. После чего он долго жил один и не стремился вступить снова в брак, но тут его взгляд пал на очередную прелестную и начитанную дракониху, и он решил, что это точно его судьба.

– Дела, – присвистнул лысый тролль. Проныра только почесал голову. Красивая теория о том, что дракону померещился Мысленный Зов, дала огромную трещину. Дракону в его запутанной семейной и любовной жизни было явно не до походов на Север и воспоминаний о мятежном маге.

– Значит, на Север, – задумался Нэдфилд, переглядываясь с Пронырой. Братья Твердолобы участия в споре не принимали: им, похоже, всё равно, что на север, что на юг – лишь бы карты не отбирали.

– А если не ходить? Ну, скажешь, дела домашние, совсем рутина затянула. Времени не было его освободить? А там глядишь, маг сам благородно издохнет, освободив тебя от проблем, и ты потом сходишь, памятник ему покрасивее поставишь, цветочки посадишь для очистки совести, типа сделал всё, что мог, – предложил Проныра.

– А как же обещание? Я же слово ему дал! И Маргелиус тоже не дурак, сразу взял с меня обещание, что я обязательно дойду. Как будто догадывался, что я могу по дороге и передумать, или отговорить меня могут, – вздохнул дракон. – Нет, не могу предать и бросить его умирать такой страшной смертью.

Нэдфилд поскрёб лоб, почесал пузо и наконец его осенила идея.

– Надо идти в Гвилберд, сообщить Великой Фее. Она придумает, что делать.

– А почему именно туда? – почесал затылок Проныра.

– Так её же батя кашу с Правителем Севера заварил. Ну или тот сам полез нарываться, не рассчитав силёнки… Но ведь именно Воитель со своими советниками засунули его в саркофаг вместо того, чтобы окончательно прихлопнуть, как подобает честным людям! Значит, ей в качестве приложения к наследству и расхлёбывать за батюшкой недочёты в работе. А к гоблинам и троллям идти смысла нет: сразу отопрутся, что плохо захороненный маг – не их проблема; может, они с ним и воевали, но заживо не хоронили точно.

– Не, не, – отмахнулся дракон. – Я и так потерял тьму времени, идти ещё и в Гвилберд у меня просто нет свободного времени. Или тогда точно, пока дойду, только памятник и ставить останется.

Судя по взглядам его собеседников, идея о памятнике была не такая уж и плохая.

– Тогда нам надо разделиться, – внёс дельное предложение молчавший до этого лысый тролль. Он помнил, что ему надо денег на свадьбу зарабатывать, а на освобождении закоренелого преступника не только не заработаешь, но ещё и сам окажешься в какой-нибудь канаве с мешком на голове. А вот если сообщить о планируемом побеге мага-рецидивиста, то, возможно, из государственной казны ему отвалят вознаграждение за защиту правопорядка и спокойствия. – Часть пойдёт, как и шла, мага спасать, а часть – в Рейсгард, столицу Страны Роз. Я иду к Фее. Как насчет тебя стихоплёт?

– С драконом, – ответил Пройдоха, попыхивая трубкой под возмущённым взглядом Ясеня, который свирепо скрестил лапки на груди.