Опасное увлечение

Поторапливаемая им, она миновала ворота и на неверных ногах подошла к арочной входной двери. Называть это домом казалось кощунственным. Скорее греческим храмом.

Он шел своим обычным широким шагом.

— Полагаю, большинство из нас, живущих здесь, в Белгрейвии, арендаторы лорда Гросвенора, маркиза Вестминстерского, — раздумчиво произнес он.

Дверь легко распахнулась на хорошо смазанных петлях, и солдатским шагом навстречу вышел высокий дворецкий в белых перчатках.

— Добро пожаловать домой, господин Арджент!

Его голос, казалось, шел в основном через его поразительно большой нос.

Арджент кивнул и взошел к двери на несколько мраморных ступеней.

— Уэлтон!

Дворецкий не отошел, давая хозяину пройти.

— Обычно, мастер Арджент, первым пройти в дом приглашают гостя. В особенности если этот гость — леди.

И птичьим взглядом темных глаз-бусинок многозначительно глянул туда, где у подножия лестницы, запыхавшись, стояла Милли.

— О! — Арджент отступил в сторону и подождал.

Подняв юбки, Милли поспешила вверх по лестнице, остановившись у порога, прежде чем по кивку дворецкого его пересечь.

Она не знала, что ожидала найти в величественном особняке, но, безусловно, не это. В грандиозном мраморном вестибюле, помимо непристойно дорогой ирландской хрустальной люстры и прекрасных синих французских обоев не было… ничего.

За исключением выцветших прямоугольников и овалов на стенах, пятнистого остова картин предыдущего арендатора, признаков жизни Милли не обнаружила.

Звук ее шагов звонким пугающим эхом отражался от голых стен и полов. Куда их он привел? Она бросила на Арджента тревожно-вопросительный взгляд, а он смотрел на это место так, будто никогда здесь не был.

— Уэлтон… Я об этом не подумал, но мне нужно, чтобы вы нашли спальню для мальчика. Не думаю, что у нас есть…

— Уже готово, сэр. Когда вы упомянули, что у вас могут быть гости, я приказал приготовить комнату для маленького господина на втором этаже с видом на парк. Если угодно, следуйте за мной.

Крепко сжав руки за спиной, Уэлтон двинулся по левой стороне большой распашной лестницы, а за ним молча последовал Арджент. Он нес ее спящего сына так, словно тот был не тяжелей запоздалого озарения и драгоценнее золота.

Идя за ними по тускло освещенному дому, она не могла не заметить, как напряглись под пальто мышцы Арджента, амортизируя шаги ради удобства мальчика, чтобы удерживать его как можно покойнее.

Жест казался таким легким, таким простым, однако настолько необычным и для него нехарактерным, что Милли не смогла сдержать вздох.

Кристофер Арджент поистине загадка. Пустой дом, пустые глаза, пустое сердце… или ей так казалось?

А что, если она ошибалась? Что, если его сердце не такое пустое, как она думала?

Причудливые лампы освещали коридоры его дома, в отсутствии предметов искусства казавшиеся шире, и лишь по бокам теснилось множество массивных темных деревянных дверей.

Уэлтон остановился у одной из них слева и открыл ее, жестом руки приглашая их войти. И сразу стало ясно — он знал, что гостем будет мальчик. Выдержанная в оттенках зеленого, комната являла разительный контраст по сравнению с остальным домом. Игрушки, модели, книги и различного рода предметы мебели окружали небольшую кровать, словно осаждающая армия.

— Это очень мило с вашей стороны, мистер Уэлтон, но я не думаю, что мы останемся надолго, поэтому не стоило так беспокоиться, — обратилась Милли к пожилому дворецкому.

Уэлтон фыркнул и скосил глаза на свой большой нос.

— Ни в коем случае, мадам, это моя работа заботиться о нуждах гостей моего хозяина.

Хотя выражение его лица не было ни мягким, ни дружелюбным, Милли могла поклясться, что он ей подмигнул.

— Что ж, спасибо большое.

Едва поспевая за Арджентом к кровати, она опасалась, что тот обо что-то споткнется, но ее беспокойство оказалось напрасным. Она наклонилась, чтобы вытащить одеяла и подняла глаза, наблюдая, когда он заботливо уложил Якоба под стеганое одеяло.

Когда она села, кровать оказалась шикарнее, чем она ожидала, и она принялась развязывать шнурки на ботинках сына. Арджент стоял и смотрел, и под его неотрывным взглядом ее обычно проворные пальцы сделались неуклюжими и медлительными.

— Зачем снимать обувь? — спросил он.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Ему будет удобнее, и мне не хочется, чтобы его туфли испачкали простыни.

Он кивнул и подождал, пока оба ботинка не встанут у кровати.

Поднявшись, она начала снимать с Якоба пиджак.

— Зачем ему удобство, если он уже спит?

Раздраженная, Милли встала, уперши руки в боки.

— Вы собираетесь торчать тут на часах всю ночь или позволите мне немного побыть с сыном?

Он сжал челюсти, и ей на миг показалось, что он откажет.

— Сегодня я могла его потерять, — произнесла она мягче. — Мне просто нужно несколько минут.

Он взглянул на Якоба, его челюсти разжались, он кивнул, сделав шаг, чтобы обойти ее.

Вздох облегчения Милли пресекся его гигантской ладонью, сжавшей ее плечо всей силой железной хватки. Его глаза горели, расплавленное пламя растопило лед, который она привыкла видеть в его взгляде.

Раньше она никогда так не боялась.