Опасное увлечение

Глава двадцать первая

Разумеется, Милли была права, предположив, что у Арджента есть берлога. Она могла вообразить нечто темное, холодное и пугающее, но только не это. Один из самых больших бальных залов, что ей когда-либо доводилось видеть. Двусветные окна, занавешенные тяжелыми шторами, высокий сводчатый потолок слоновой кости, изукрашенный золотом и росписью ручной работы. Пространство огромной длины освещали две величественные люстры с множеством хрустальных подвесок, трагически проигравших бой паутине.

Ее шаги гулким пугающим эхом разнеслись по залу, когда она подошла к одной из мерцающих газовых ламп и повернула замысловатый выключатель. Пламя заиграло на причудливых и ужасных инструментах его ремесла. На стене висели клинки любой мыслимой длины. На громоздкой, покрытой черным бархатом подставке, в которой Милли заподозрила бывшее фортепиано, лежали пистолеты. Прочие предметы, приложение которых она даже не могла себе представить, висели на крюках или покоились под стеклом витрин в ожидании чьей-то плоти.

Что из этого арсенала, подумалось ей, должно было оборвать ее жизнь? Оружие, жуткое само по себе, угрожающе блестело, и Милли инстинктивно отпрянула. Ей захотелось отсюда сбежать.

Она отвернулась от стены с огнестрельным оружием, и у нее перехватило дыхание, когда с блестящего темного деревянного пола поднялись густые тени статуй в человеческий рост и скелетов, представляющих сцены казней.

Зачем ему понадобилось назначать ей встречу здесь, в этом ужасном месте?

По возвращении из ее квартиры в его карете, нагруженной многодневным запасом ее одежды и всякой всячины, он и назначил ей встречу в большом бальном зале через десять минут.

Десять минут. Видимо, он любил пунктуальность.

Возможно, тут, в окружении своего арсенала, он чувствовал себя свободнее. Возможно, пока они планируют избавиться от жаждавших ее смерти, хотел напомнить ей, кто он и что он.

Ей подумалось, что этот зал и его обстановка должны были у многих, и в том числе у нее, вызывать отвращение. Однако, вопреки всему, в глубине души Кристофер Арджент стал Милли смущать. Опасения сменились странными, неясными чувствами. Некоторые из них она не осмеливалась описать, о других запретила себе даже думать.

И главным среди них было любопытство.

Сделав шаг вперед, Милли дрожащими пальцами прикоснулась к стеллажу с кинжалами, выбрав экземпляр с большой ручкой и устрашающим лезвием. Он оказался тяжелее, чем она ожидала. Ручка прохладна и не по ее ладони. Держать его было опасно, словно он превращал ее в злоумышленницу. И Милли подумалось, что так оно и есть.

Поднеся лезвие к свету, она увидела в нем свое отражение. Всего один широкий глаз и бледная скула. На что это похоже, подумала она, лишить жизни? Сунуть такое безобидное приспособление в чью-то плоть, разрезать вены и пролить кровь на землю.

Ее отражение дрогнуло, поскольку эта мысль вызвала на глазах слезы. Должно быть, это просто ужасно. Увидеть в чьих-то глазах страх, боль, зафиксировать в них миг осознания того, что жизнь кончилась. Быть свидетелем отчаяния. Неудивительно, что Арджент так холоден, так бесстрастен. Как иначе он мог бы делать свою ужасающую работу?

В ту ночь, придя за ней, он свой долг исполнить не смог. Что же остановило его руку? Он признался, что сохранить ей жизнь его заставило физическое влечение к ней. Однако в глубине души Милли знала, что это далеко не вся правда. Что что-то в разбитом сердце Кристофера Арджента не желало быть убийцей. Видимо, ему не доставляло удовольствия лишать жизни, он был просто жертвой обстоятельств и продуктом общества, полностью его поработившего.

Она дура? Оправдывала злодея, потому что он собирался совершить зло ради ее блага?

Так она снимала с себя вину?

С печальным вздохом, эхом разнесшимся по всему залу, Милли отогнала от себя эту мысль. Здесь было самое обжитое пространство во всем его пустом особняке, подумалось ей, и она обернулась, чтобы осмотреться. В этом месте он жил. Само его существо явственно проступало из теплых теней, игравших на стенах, превращая их в нечто жуткое. Пожелай Милли вызвать перед своим мысленным взором самую сущность Арджента, этот огромный бальный зал и был этой сущностью. Кости и скелеты действительно редкой красоты, безупречно художественно оформленные и расположенные. Темный и фантасмагорический интерьер зала, уже неспособного исполнить свое изначальное славное предназначение, потому что на его обширном пространстве теснились орудия смерти, холодного насилия и беспощадного разрушения и отовсюду веяло опустошением и предвкушением боли и крови.

Даже от теней.

Из одной из этих теней и вышел, как молчаливый призрак, Арджент. Его холодные голубые глаза сверкали, будто сталь в руке.

Увидев его, Милли вздрогнула, у нее перехватило дыхание, кинжал выскользнул из ее пальцев и со зловещим эхом грохнулся на пол. Она открыла рот, но не могла издать ни звука, поскольку перед ней стояло ужасающее привидение. И несмотря на то что отдалась этому мужчине, она никогда его не видела. Таким.