Операция "Рагнарёк" (СИ)

Ингрид вернулась к битве, снова перекинувшись громадной Рысью, вцепилась вервольфу в ногу под коленом, заставив тварь обернуться. Брунгильда, воспользовавшись тем, что враг повернулся к ней спиной, рванула когтями волчий загривок, почти отделив голову от шеи, Норвик, все еще с кровоточащим плечом, взметнул топор, серебряным сполохом мелькнувший в свете луны, и голова покатилась по утоптанному снегу.

— Огня! Живее! – приказала Брунгильда. – Это зомби, еще неизвестно, не отрастит ли он себе новую голову.

Приказ был исполнен в несколько секунд, полусгнившая туша загорелась, распространяя вокруг отвратительный запах горелого тухлого мяса. Останки засыпали снегом, прикоснуться к омерзительным вонючим угольям не решился никто.

— Их было шестеро, — шепот Брунгильды сочился ужасом, — когда он их убил, их было шестеро. А мы едва справились с одним, все втроем.

— Лучше порадуйся, что поднять ему удалось только одного, — возразил Норвик. И едва слышно шепнул, — я надеюсь…

Надежды Тореадора оправдались, и в ближайший час их не потревожил никто. Они залечили раны и подкрепили истаявшие в бою силы. Кровь уже не кипела, и далеко не все, что они могли сделать с помощью Дара, было им доступно теперь. Но это не имело значения. «Делай что должно, и будь что будет» — девиз Севера, и его дочери и сын помнили этот завет еще с тех пор, как живое дыхание вздымало полные боевого огня груди.

Край неба порозовел, вампиры удалились в тень пещеры, с опаской наблюдая за темным телом, распростертым на ледяном ложе. Вот уже солнце показалось над горизонтом едва на волос, но и этот свет заставил их отступить в самую глубь, не отрывая тревожных взглядов от Спящего.

Огонь полыхнул перед входом, черная тень бросилась к ним. Патриарх успел проснуться раньше, чем рассвет испепелил его, и теперь рвался уничтожить ничтожных потомков, посмевших потревожить его сон. Норвик перехватил топор, думая о том, что против пробудившегося чудовища обычная сталь еще меньше годится, чем против спящего. Наверное, стоило попросить у Фьялара Бен-Грефилль. Но поразмышлять о том, что стоило сделать прежде, скальд не успел.

Девушки с рычанием обернулись к нему. Злая воля Патриарха подчинила себе дочерей клана. Брунгильда метнулась к Норвику, но Ингрид медлила, словно что-то останавливало ее, давая силы сопротивляться зову крови.

Норвик почувствовал, как и его разум пытается сломить чужая злобная воля. Но он был не Гангрел – Тореадор. Если сила Дикарей была силой Зверя, Декаденты, над которыми многие Сородичи смеялись за эстетизм и снобизм, более всех из них оставались людьми. Творческое пламя не давало угаснуть Человечности, храня ее почти во всех Тореадор, делая их Зверя сторожевым псом души, а не кровожадным чудовищем.

Скальд опустил топор лезвием вниз, показывая девушкам, что не станет с ними драться. И запел.

Пронзительная песня о той, что годами ждет своего героя из дальнего похода, своей верой, своим ежедневным маленьким мужеством давая ему силы победить даже в самых трудных битвах и, в конце концов, вернуться домой, в горячее кольцо ее рук, зазвучала под сводами мрачной пещеры. Голос Норвика летел к своду, эхом дробясь о камни, заполнял своей силой пространство, то умножаясь до грозного хорала тех, кто общим чувством поддерживает друг друга в долгом ожидании, то переходя в тихий шепот той, что делится своей печалью лишь с подушкой на холодной постели.

Лишь Тореадор могут менять мир искусством. Только им, да и то не всем, а лишь самым одаренным из них, подвластна магия творчества. Магия горящей души, которая сильнее боли и смерти.

Девушки, стряхнув с себя тяжелый морок, повернулись к входу. Одним слаженным движением отбросили Патриарха, пытающегося пробиться в безопасную тень, наружу, навстречу солнцу, и отступили во тьму.

На льду, под яркими лучами солнца, устремляя столб огня к голубым небесам, вспыхнул факел.

131. Манхэттен. Нью-Йорк. Бранка./Вулфстон. Фьялар

Делия спустилась вниз, думая по дороге, удобно ли будет попросить Бранку сварить кофе. Диззи просить не приходилось, приготовление завтрака он включил в число своих служебных обязанностей по собственной инициативе и задолго до переезда Делии в студию. В конце концов, дроу тихо вздохнула и приняла мужественное решение обойтись растворимым кофе и бутербродом с сыром.

Бранка, видимо, пришла к тому же решению, потому что уже сидела в студии с большой кружкой бледно-коричневого напитка, почти без запаха, и надкусанным бутербродом, уже минут десять как сохнущим на тарелке. Завидев дроу, девушка молча подвинулась, освобождая место на диване.