Операция «Странник». Тетралогия (СИ)

Император не возражал. Расположились в креслах, на столе стояла графин с напитком, рядом лежали трубки и табакерки с разными сортами табака. Что ещё нужно, чтобы с комфортом провести вечер?

Глава 8.

Был выходной день. Во время семейного обеда все собрались за столом. Отец был чем-то расстроен, сидел мрачный, как дождливое небо. Расстраиваться есть чему, в последние годы дела хуже и хуже, обе фабрики давно работали не в полную силу, то и дело случались перебои. Рабочие постепенно начинали уходить, и, как ни старался Вин Эрго обнадёжить профессионалов, их переманивали державшиеся на плаву конкуренты.

— Если так будет продолжаться и дальше, фабрику придётся продать, — обронил Вин. — А тебе, Лесл, — искать другую работу и жить самостоятельно.

— Неужели всё так серьёзно?, — недоверчиво поинтересовался Лесл.

Разговаривать с отцом о делах разрешалось только ему, как старшему, Эмме полагалось сидеть и слушать, а порой даже и этого не разрешалось.

— Серьёзнее некуда, — глядя в тарелку, говорил Вин. — Боюсь, что наше предприятие долго не продержится.

— Но у нас же есть заказы!, — возразил сын. — И они оплачены!

— Много ты понимаешь!, — с нескрываемым раздражением произнёс отец. — Со смертью Свена Мудрого вообще всё покатилось под откос. Этот заказ мы уже проели. Новых нет.

— Ты ничего мне не говорил. И надолго осталось работы?

— На месяц, не больше, — отец отложил ложку. — А что потом — ума не приложу.

— Но ведь и раньше у нас бывали тяжёлые времена? Выкручивались, — попытался обнадёжить его сын.

— Сейчас другая ситуация, — отмахнулся Вин. — Продукция стремительно дешевеет. Не понимаю, отчего это происходит, я не экономист. Но, похоже, назревает большой спад в экономике.

— Отец, такое и раньше бывало, — не сдавался Лесл. — Вспомни кризис, десять лет назад. Потом ведь цены снова полезли вверх.

Вин Эрго отодвинул тарелку.

— Недавно один человек, из этих, из экспертов, говорил, что этот кризис в корне отличается от всех прошедших. Что он может подточить всю империю.

— Прям уж всю империю, — не поверил Лесл.

— Да, так и сказал. Подточит всю империю, — повторил отец. — А тут ещё и конкуренты вылезли… у них новейшее оборудование, себестоимость небольшая, а скорость производства в разы выше.

Эдна, не мешая разговору, убрала пустые тарелки и принесла второе блюдо. На даже аромат жареной курицы с картошкой не отвлёк отца от беседы.

— Нам давно нужно было об этом подумать, — Лесл взял в руки нож и вилку. — Надо обновить оборудование.

Вин, казалось, даже не заметил блюда, поставленного перед ним.

— Поздно. Даже если мы станем переоборудовать фабрику, то просто не угонимся за конкурентами. У них крупный концерн, а у нас просто семейное дело. В хорошие времена мы могли бы продержаться, но сейчас нас задавят. Они могут себе позволить снизить цену, а мы — нет.

Лесл отправил в рот кусок курицы и, прожёвывая его, проговорил:

— Надо пожаловаться в антимонопольный комитет, это же запрещённые приёмы.

— Да кто сейчас станет соблюдать законы? Сожрут нас. В лучшем случае мы продержимся года полтора, — Вин, наконец, обратил внимание на курицу и взялся за вилку.

Спор прекратился, и больше они не перекинулись ни словом.

Эмма мало что поняла из разговора, никогда не вникала в эти дела. Но то, что отец, железный отец, расстроен, говорило о многом. Ведь он никогда не терял самообладания, всегда держался. А тут вдруг совсем раскис. Это пугало больше всего.

Эдна, чтобы создать атмосферу, присущую семейным посиделкам, заговорила о всякой ерунде, — погоде и о соседях, о том, что хорошо бы в их дом привести собаку. Каждый раз, когда она говорила о собаке, Вин, не терпящий животных, заводился и начинал с ней спорить. Но сейчас он просто кивнул и ни слова не сказал.

Мама убеждена в одном — женщина должна заниматься домом, — и действовала согласно своим убеждениям. Дети всегда одеты и накормлены, в доме чистота и порядок, а больше ничего и не нужно. Весь мир укладывался в этот маленький семейный круг. И Эмма такая же, как и она. Знала, что закончит учёбу, вырастет, выйдет замуж, нарожает детей и будет их кормить и одевать. И это будет её личным счастьем. Знала, что многие современные женщины начинали интересоваться политикой, экономикой, наукой и ступали работать в сферы, в которых ещё лет сто назад дорога слабому полу была заказана. Но сейчас равноправие полов, можно хоть в кочегары податься, никто тебя не осудит.

Эмма подозревала, что её ждёт судьба не совсем обычной женщины, как и любую телепатку. Наверняка найдут какое-нибудь занятие, может быть, с её помощью будут допрашивать свидетелей на судах, в тех случаях, когда детекторы лжи неспособны отличить ложь от правды.

Семья разошлась до ужина, и встретились только вечером. Целый день Эмма занималась ничегонеделанием, листала книги, слушала музыку. Несколько раз перечитала письмо Слойна. Для писем приготовила красивую папку, но пока там сиротливо ютился лишь один листок, тощенькая такая папочка.