Оплот добродетели

– Многие желают пристроить туда дочерей, или племянниц, или воспитанниц, – она понюхала кофе и прищурилась. – Обычаи сильны. И некогда это помогало роду выжить… на Ах-Айоре опасно. Даже сейчас. А раньше… пустыня… вы когда-нибудь видели настоящую пустыню?

– Нет. Только в передаче про пустынные миры, – Тойтеку собственный ответ показался вдруг до отвращения глупым. Но Заххара кивнула, будто не ожидала ничего другого.

– Она красивая… пески желтые. Или белые. Иногда красные, когда ветер сдувает наносы, позволяя обнажиться глубинным слоям. Он меняет узор ее, и каждое утро мир встречает новая картина. Наш дом находился у подножия скал, и те служили защитой от ветра и песка, но не всегда… в сезон бурь пустыня рождает самумы, и те летят, преодолевая огромные расстояния, сметая все на своем пути… сейчас оазисы и водные источники защищают куполами, но порой и те не выдерживают.

Заххара все же добавила сахара.

Две крохотных ложечки. А кофе, ею сваренный, пах пустыней, той, воображаемой, которую Тойтек почти видел. И это отвлекало от мыслей, что…

А если не получится? Синтез не такой простой процесс, аппарат же не высшего класса… и какое количество материала вообще удалось выделить? И выдержит ли система, созданная на скорую руку, не прошедшая ни испытаний, ни минимальной калибровки? Сумеет ли она удержаться в заданных настройках?

– Отец говорил, что вода – величайшая ценность, что люди открыли ее этому миру. Что наши предки поставили в горах очистные установки, запустили атмосферные концентраторы, выстроили водорослевые фермы и вообще сделали все, чтобы пустыня ожила. Правда, не сразу. Процесс шел постепенно. И люди заселяли мир, чтобы потом делить его снова и снова…

Ее палец скользил по белому пластику стены, рисуя новые карты.

– Мир оказался не так уж велик, поэтому начались войны, и с каждым поколением все более яростные. И так получалось, что проигравшие лишались не просто земли. Их вырезали, всех… – темные глаза полыхнули яростью, которая погасла. – И отдать свою дочь в гарем сильного мужчины было шансом для всех. Союзы крови накладывали свои обязательства.

– Это все… честно говоря… только не обижайтесь, но… звучит дико.

– Более дико, чем обычай пиххья считать всех детей собственностью общества? И отдавать новорожденных в социальные ясли, чтобы потом оттуда перевести в социальный же сад и социальную школу? Мне странен мир, где дети не имеют права знать, кто их родители, и родители, спокойно отказывающиеся от своей крови во имя высшего блага.

– Да… – вынужден был согласиться Тойтек. – Вселенная огромна…

– И много в ней всякого… необычного, – Заххара улыбнулась. – У вас получится.

– Почему вы так думаете?

– Потому что верю в высшую справедливость. Если Данияр не вернется, то будет новая война.

– Думаете?

– Знаю. Тот, кто заплатил за его смерть, не понимает, что нельзя просто взять и заменить диктатора. Сколько людей признают того, кто решил встать на его место? А сколько решат, что и сами не хуже? Пустыня вспомнит старые времена, и тогда… мой дом стоит на скальной подошве, и там, в скалах, есть старые бункеры, созданные моими предками, чтобы спасти хоть кого-то. А отец незадолго перед моим… уходом полностью переоснастил систему безопасности.

– Думаете, знал?

– Вряд ли. Он ведь обычный аммару, владелец земли и дела. И род наш не так чтобы знатен… просто… повезло.

– Кому?

– Отцу. Он разместил мое фото на сайте и получил приглашение от старшего евнуха, а там… – она прищурилась. – Не думайте, у меня была возможность отказаться.

– Но вы согласились?

И почему это обстоятельство настолько задевает Тойтека? Будто и вправду есть ему дело до… а есть оно? В конце концов, миры и вправду разные. И обычаи у каждого свои.

– Почему бы и нет?

– Но…

– В любом случае рано или поздно мне пришлось бы оставить дом отца. И как знать, разрешил бы мне муж заниматься хоть чем-то, кроме вышивки. На Ах-Айоре не так много занятий считаются приличными для женщин. Нет, камнями меня бы не побили, но… – она повела плечом и бросила взгляд на планшет. Кивнула, убеждаясь, что процесс идет своим чередом. – Про Данияра говорили много всякого, но все сходились на том, что женщин своих он балует. Некоторые полагали, что чрезмерно. А его решение дать гарему свободный доступ в инфосеть когда-то наделало много шума. И я подумала, что почему бы и нет? И роду польза, и я сама… если вдруг не уживусь, всегда найду способ вернуться домой. Честно говоря…

Ей шла вот такая улыбка, слегка лукавая, показывающая, что вовсе не так уж проста эта женщина.

– Я изначально и рассчитывала вернуться. Думала, год побуду, чтобы не было урона родовой чести, а там… глупый детский план, но я ведь была уверена в своей гениальности. Казалось, не так и сложно затеряться среди двух сотен красавиц, которым куда нужнее войти в число одару, чем мне. А там…

Она замолчала.

И молчала долго, согреваясь о крохотную чашку с черным напитком.