Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея

Утром в четверг 15 апреля, через четыре дня после начала слушания, свидетельскую присягу принес генерал Гровс. Отвечая на вопросы Гаррисона, Гровс похвалил работу Оппенгеймера в Лос-Аламосе во время войны, а на вопрос, способен ли Оппенгеймер сознательно пойти на предательство, твердо заявил: «Я был бы крайне удивлен, если бы он это сделал». Об инциденте с Шевалье Гровс сообщил следующее: «Я видел много разных версий этой истории, и это не сбивало меня с толку, однако сегодня я определенно прихожу в замешательство. <…> Я сделал вывод, что имелась попытка выхода на ученого и доктор Оппенгеймер о ней знал».

В несговорчивости, которую поначалу проявлял Роберт, Гровс видел «типичное поведение американского школьника, считающего, что закладывать друзей подло. Я никогда не был полностью уверен в том, что, собственно, он хотел мне сказать. Но я точно знал: он поступал, как считал нужным, указал на опасность конкретной попытки внедрения в проект, а именно его волновало положение в лаборатории “Шелл”, где Элтентон, говорят, был одним из главных сотрудников. Это угрожало проекту и очень его тревожило. Я всегда считал, что доктор Оппенгеймер стремится прикрыть давних друзей и, возможно, брата. На мой взгляд, он хотел прикрыть брата, и его брат мог быть

частью этой цепочки».

Словечко «возможно» в показаниях Гровса расширило круг лиц, связанных с делом Шевалье. Фрэнк «мог быть» замешан – Гровс домыслил это без злого умысла, вероятно, даже не подозревая, чем такая гипотеза могла обернуться. Потому как, если бы Фрэнк действительно был замешан, это означало бы, что Роберт лгал Пашу в 1943 году, лгал ФБР в 1946 году и продолжал лгать на слушании 1954 года. Несмотря на смягчающее обстоятельство – желание Роберта, знавшего о полной непричастности Фрэнка, оградить младшего брата, беспочвенные домыслы Гровса еще больше подорвали веру в честность Оппенгеймера, нагнали еще больше туману и побудили комиссию заняться делом Шевалье еще плотнее.

Поиски источника и попытки объяснения неуверенного характера утверждений Гровса, связавших Фрэнка с делом Шевалье, привели к записям, появившимся в фэбээровском досье на Оппенгеймера во время войны. Оттолкнувшись от них, мы прокрутим десять лет вперед и взглянем на серию бесед, которые ФБР провело в декабре 1953 года в рамках подготовки к вызову Оппенгеймера на заседание дисциплинарной комиссии КАЭ. Беседы проводились с Джоном Лансдейлом и Уильямом Консодайном, порученцами генерала Гровса во время войны, а также с самим Гровсом и Корбином Аллардайсом, сменившим Уильяма Бордена на посту директора по кадрам Объединенного комитета конгресса по атомной энергии (ОКАЭ).

Эти беседы оказали критическое влияние на выступление Гровса, потому что и Консодайн, и Лансдейл поделились с генералом показаниями, которые они давали ФБР. Воспоминания бывших подчиненных смутили Гровса, память которого сохранила иную версию сказанного Оппенгеймером. Кроме того, сам факт контакта бывших подчиненных с ФБР поставил генерала в неловкое положение, вынудив его заявить на заседании комиссии в 1954 году, что он не поддерживает возобновление секретного допуска Оппенгеймера.

Как упомянуто выше, первым документом в досье ФБР, связавшим Фрэнка с делом Шевалье, была справка от 5 марта 1944 года, составленная агентом Уильямом Харви. У Харви не было независимой информации по делу Шевалье, однако, составляя справку, он назвал Фрэнка «одним из лиц», на кого выходил Шевалье. Харви не привел никаких доказательств, и десятью годами позже это упущение озадачило старших агентов, которые доложили Гуверу: «Проверка досье не выявила сведений о том, что на Фрэнка Оппенгеймера выходили ради получения данных о проекте МИО [Манхэттенского инженерного округа] или что Дж. Роберт Оппенгеймер сообщал такую информацию МИО или Бюро».

Однако 3 декабря 1953 года, через несколько недель после отправки письма Бордена, внимание ФБР обратил на имя Фрэнка еще один разносчик слухов. Корбин Аллардайс, который до того, как сменил Бордена в ОКАЭ, работал в Комиссии по атомной энергии, очевидно, получил намек от некого враждебно настроенного к Оппенгеймеру лица вытащить на свет божий свои собственные подозрения насчет контактов между Фрэнком и Шевалье. Аллардайс донес, что «источник, которому он полностью доверяет», информировал его, будто бы Дж. Роберт Оппенгеймер заявлял, что его контактом в шпионской связке Элтентон – Хокон Шевалье был собственный брат, Фрэнк Оппенгеймер. Аллардайс далее заявил – и это указывает на знакомство его источника с фэбээровским досье на Оппенгеймера, – что таких сведений, насколько ему известно, нет в материалах ФБР. Если ФБР желало навести дальнейшие справки, предлагал он, следует опросить Джона Лансдейла, который на тот момент являлся владельцем юридической фирмы в Кливленде.

Беседа с Лансдейлом состоялась 16 декабря. Днем раньше с ФБР говорил бывший порученец Гровса Уильям Консодайн (близкий друг Аллардайса и, скорее всего, тот самый «надежный» источник).