Оракул выбирает королеву

Леона прикрыла дверь и обессиленно привалилась спиной к стене. Вот она и дома. Вот и все закончилось… И хорошо, что закончилось, и вроде бы нужно радоваться тому, что жива осталась, но почему же мир кажется блеклым и безрадостным?

Она вздохнула. Еще раз огляделась. Рассеянно прошлась по гостиной, зажгла газовый фонарь. Выглянула в окно: там была привычная темень, кое-как разбавленная скудным уличным освещением. Прямо под окнами прошел, громко цокая подкованными каблуками, одинокий прохожий. На миг Леоной овладело беспокойство: все же тот мужчина, который хотел ее зарезать в лесу… Кто его послал? Но затем твердо сказала себе: пока ты сидишь в темноте, ты никому не нужна и неинтересна. Ты никому не мешаешь. Так что продолжай в том же духе, и все будет хорошо.

Она отошла от окна, поймала себя на том, что голодна — конечно, засахаренных орешков она нажевалась, но хотелось кусок жареного мяса. Еды, понятное дело, в квартире не было. Обычно Леона спускалась позавтракать либо в кофейню, что напротив, либо заглядывала к Злате, а пообедать наведывалась в "Румяные ножки" в соседнем доме. Так что, выходит, чтобы поесть, следовало снова выйти из дома.

Но сперва она решила искупаться. Эрика ее не мыла ни разу, наверное, вообще не знала, что делать с детьми.

Леона набрала в ванну теплой воды, затем с облегчением избавилась от платья и белья, остановилась перед зеркалом. Все еще не верилось… В то, что через несколько месяцев она раздастся в талии, живот округлится, а там, внутри, будет новый человечек, сынок или доченька. А когда он или она появится на свет? Как тогда себя вести? Что делать с малышом?

В том, что она будет любить свое дитя, Леона не сомневалась ни мгновения. И, пожалуй, от Армана Линто там не будет ничего, это будет только ее ребеночек. А вот насчет того, что делают с детьми, у Леоны вдруг оказалось столько вопросов, что впору было ехать к родителям.

Но как тут приедешь? Допустим, они знают, что она жива. Но вот ее огромный живот вряд ли приведет их в восторг… И это без мужа, теперь ведь она официально совершенно свободна.

Вздохнув, она забралась в воду и так и задремала, откинув голову на бортик. Как назло, приснился Арман, грустный и даже беззащитный. Видеть его таким оказалось невыносимо больно, Леона проснулась со слезами на глазах и долго глядела в потолок. Все пыталась понять, отчего ее так задела его ложь. Она ведь понимала, что герцог Саторийский та еще тварь, но почему-то допускала мысль о том, что стала для него кем-то… Важным, особенным. Какая глупость. Не раздумывая, он пожертвовал ей ради того, чтоб жила сестра и Королева, которую он, судя по всему потом и убил. Интересно, а как бы он поступил, если бы знал о ребенке?

"Ничего бы не изменилось".

Леона вымыла голову, выбралась из ванны и как следует вытерлась. Потом, завернувшись в полотенце — и, как назло, снова вспомнив о том, как проникновенно и жарко Арман смотрел на полуголую ее — поплелась в спальню, чтоб одеться. Есть хотелось неимоверно.

Потом она вышла на улицу и поспешила в пекарню, к Злате. Ей казалось, что там, в уютном мире пирожков и румяных булок, немного отляжет от сердца. Горло то и дело стискивало невидимым обручем, и почему-то хотелось поплакать.

"Я же беременна, — подумала Леона, — у беременных всегда глаза на мокром месте, перепады настроения и все такое".

И снова вспомнила герцога Саторийского. Вернее, теперь уже короля. Нового Вечного Короля, судя по всему.

"Почему ты так поступил? Почему так некрасиво лгал? Почему недрогнувшей рукой отправил меня сдыхать в Оракуле, а потом все равно занял место Королевы? Почему?"

Но ответов не было. Возможно, она могла бы спросить Армана, но Леона вдруг поняла, что видеть его будет слишком больно. Слишком. А потому лучше просто забыть и жить себе дальше.

Она открыла дверь, ведущую в пекарню, зазвенел колокольчик. И в тот миг, когда Леона уже шагнула к витрине, из темноты помещения выплыла Злата. Ничего в ней не изменилось за прошедшее время, однако, при виде Леоны, она замерла и слегка побледнела.

— Леона… — сиплый шепот был едва слышен, — ты жива. Где ты была?

И, оглушительно хлопнув откинутым прилавком, Злата заключила ее в крепкие объятия.

— Леона, Леона, — повторяла она, как заведенная, — а я уж и к тебе домой ходила, а тебя все не было, и соседка снизу сказала, что очень давно тебя не видела… Я думала, что ты там и сгинула, в этом проклятом меморуме. А ты? Что случилось-то?

Дождавшись, пока подруга даст возможность дышать и говорить, Леона слабо улыбнулась.

— Ну, вот так получилось, видишь ли… И, знаешь, кое-что изменилось.

— Так у всех изменилось, — подхватила Злата, размахивая крепкими руками, — Королева-то померла. Никто не думал, что она помрет, а она… И теперь у нас новый король, как его там… — она смешно наморщила нос.

— Арман Линто, герцог Саторийский, — подсказала тихо Леона, — но вообще-то, знаешь, я очень хочу есть. У тебя есть мои любимые пирожки с лимонным желе?

— Садись, — Злата повелительным жестом указала на столик в углу, — сейчас сварю кофе.