Орден Лино. Эра исполнения желаний

Грешник: Ничего странного. Невозможно принимать в расчет то, что так мало изучено. Мы знаем о механизмах больше, чем о нашем чертовом сознании! Черт, да я даже о сингулярности знаю больше, чем о том, что находится в моей голове!..

Зверь: Может, потому что там – черная дыра?

Грешник: Здесь кто-то хочет поговорить о черных дырах?

Железо: Вы просто два идиота!

Лино: Вернемся к алгоритму…»

– Верно. Лино тогда велел Коллахану найти все легенды и мифы о колдунах, даже те, что звучали откровенными выдумками. А потом замолчал на несколько недель. Мы уже начали волноваться, что он навсегда нас покинул. А потом Лино вернулся и сказал, что твое сравнение с колдунами древности помогло ему понять. Ритуалы никогда не обходились без эмоций. Они нужны любой магии, даже если это вовсе не магия. Потому что главным всегда остается сознание личности. Именно под него подстраивается алгоритм, а значит, и новая реальность. Ритуалу нужна была эмоция. Работала любая, но легче всего оказалось вызвать страх.

Я невидящим взглядом смотрела на ряды клеток. Я вспоминала.

– Поначалу мы меняли лишь мелочи, столь незначительные, что другие их даже не замечали, – задумчиво произнес Яков. – Райан как-то изменил целый прилавок с яблоками, сделав фрукты апельсинами, а продавец этого даже не понял. Он был уверен, что всегда торговал апельсинами! Так работал алгоритм. Встраивал изменение в уже существующий мир. Боги… Это было чудесно. Истинное величие!

Райан… Он так хохотал, когда рассказывал об этом.

Фантом и апельсины, апельсины и Фантом…

Но нам стало мало таких крошечных сдвигов реальности. Мы хотели больше. Новый мир, новую эру.

Или новых себя?

– Что я наделала…

– Ты, Мэрид, дала нам необходимые звуки, – ласково произнес Яков. Он присел на корточки, внимательно глядя мне в лицо. – Ты написала для алгоритма музыку.

Мир взорвался и разлетелся осколками. Я написала музыку. Мы назвали ее «Божественная литургия Ордена Лино». Мелодия Сотворения. Симфония, заставляющая плакать и смеяться одновременно.

Я действительно была одаренной девочкой.

– С музыкой изменения стали глубже и обширнее. – блестя глазами, выдохнул Яков. Его лицо стало настолько одухотворенным, что выглядело почти красивым. – А когда мы впервые добавили эмоции «жертвы»… ох! Как же это было прекрасно! Мы стали богами, Мэрид! Истинными богами!

Я зажала уши ладонями, но почему-то это совсем не помогало. Слова Якова продолжали кружить вокруг и жалить, жалить, как рой обозленных шершней.

Перед глазами дрожали призрачные листы из депозитария:

«Лино: Нам надо развернуть энергию сознания. Заставить ее работать иррационально. Попробуем жертву. Древние ритуалы проводились не от того, что людям некуда было деть несчастного барашка или литры собственной крови! В прошлом люди не понимали, как это работает, но сейчас я вижу объяснение. При подобной отдаче движение энергии в нейронной сети изменяется, становится диаметрально противоположным движению энергии в рациональном и структурированном мышлении. Понимаете?

Железо: Конечно, нет! Ох уж эти твои пси-штучки! Просто скажи, что надо делать! И черт возьми, я хочу личный самолет!»

– Надо что-то отдать, чтобы получить глобальное изменение! Испытать эмоцию. Поэтому мы стали выбирать жертву по очереди. Всех, кроме самого Лино, все-таки такой разум, как у него, стоило поберечь. Помню, как сам Лино выбрал Райана и приказал ему набить рисунок на своей коже. Его первый рисунок. Райан не хотел этого делать, он до одури боялся боли. Но ему пришлось. Бездна, мы смотрели на это в прямом эфире, как Райан по-девчоночьи орет, а на его груди появляется морда оскалившегося демона! Такой вот юмор божественного Лино. Но картинка вышла отменной, ты помнишь? А мы тогда получили первое мощное желание – быстрое исцеление для каждого Основателя. Малыш Райан заплатил за это своей девственно-белой кожей!

Яков принялся хохотать. Я убрала руки от ушей и теперь смотрела перед собой невидящим взглядом.

– Жертва усиливала алгоритм. Усиливала изменение реальности. Наполняла мир магией! Все-таки в древних мифах и сказках всегда была доля правды. Легче всего было пустить себе кровь, например, уколоть палец. Или сделать то, чего больше всего страшишься. Габриэль боялась всего на свете, с ней было проще всего. Димитрий завел себе парочку змей, которых ненавидел, и доставал гадин, когда приходила его очередь быть жертвой. Ты опасалась высоты.

Яков помолчал, оглаживая бороду и щуря глаза. Я уже вспомнила, что было дальше. Но не мешала Правителю говорить. Я словно онемела.