Орден Небесного клинка (СИ)

Дождь так и не перестал. Глядя на падающие капли, Мари видела деньги. Деньги, лежавшие в её футляре из-под виолончели. Работа горничной не принесёт ей восемьсот тысяч ют, как и продажа имеющегося антиквариата.

Дождь барабанил о зонт, машины шумели колёсами о брусчатку и звучно разбрызгивали воду из луж, где-то позади раздался звон колокольчика. Мужчина, шаркая подошвами, вышел из ликёро-водочного магазина. Мари отвернулась. Ей там делать было нечего.

Её мысли вернулись к деньгам. Долго работать у Свивера не стоило. Если она не найдёт чего-то стоящего в ближайшие пару недель, нужно будет уходить. Пусть отец и наседал с поисками, деньги теперь стали важнее. Мари могла нанять бабушке сиделку и поехать в Ваюту, чтобы присоединиться к какой-нибудь экспедиции. Если повезёт, ей удастся найти что-нибудь стоящее.

Мари вновь услышала колокольчик.

«Нет. Мне там делать нечего. И вот-вот приедет автобус».

Бардо мотнула головой, возвращая свои мысли к более важным вещам.

Её ноги уже поднимались по ступенькам магазина.

_________________________________________________

— Да, я понимаю, — прижав телефон плечом, ответил Руп. — Попросите его перезвонить мне, как освободится. Да, Руперт Свивер.

Руп со звоном повесил трубку и, потянувшись к дисковому номернабирателю, вновь заглянул в телефонную книгу — номеров не осталось. Целый час звонков оказался бессмысленным. По каким-то номерам отвечали секретари и спешно придумывали оправдания, директора других фирм ссылались на собственные проблемы: один соврал о том, что сам оказался на грани банкротства; министр образования сказал, что поставщик бумаги для университетов давно найден; владелец сети канцелярских магазинов, поняв, о ком идёт речь, молча повесил трубку.

И лишь один прямо заявил о неверии в рентабельность таких вложений.

Одно стало очевидно: изначальный план Рупа — сперва найти финансирование — провалился.

Руперт положил книгу на телефонный столик и поднялся вверх по лестнице. Он утомился, а безрезультатный обзвон и вовсе испортил ему настроение, идти в кабинет не было ни малейшего желания. Свивер облокотился о балюстраду и окинул взглядом малую гостиную. Его взгляд замер на двусветном окне, а точнее, на женщине, разгуливающей под дождём среди клумб — Мари. Раскрытый зонт лежал у ворот, а светлые, почти белые волосы промокли насквозь. Её изрядно пошатывало, но даже так она умудрялась слегка пританцовывать. Руп не сразу заметил в её правой руке тёмную широкую бутылку. Бардо запрокинула голову ради очередной порции креплёного вина. Мари проглотила напиток и схватилась за лицо, женщину начало потряхивать, и она спешно осела на ближайшую мраморную скамью.

Руперт спустился и встал у окна. Он даже не заметил, что в тени сидела Фелиция, что, выпрямившись, смотрела то ли на капли дождя, то ли на пританцовывающую женщину. Кошка повернулась к Рупу, кротко мяукнула и вновь уставилась в окно.

— Вот и я о том же, — не зная на что, ответил Руп.

К концу недели у младшего Свивера сложилось чёткое понимание, какой была его новая работница. Мари оказалась женщиной простой, работу делала на совесть, но без фанатизма, помощи никогда не просила, а если и предлагали, то тут же отказывалась. Манер ей недоставало. Руперта это не беспокоило, однако Герман регулярно отчитывал свою подчинённую за грубоватые, по его мнению, ответы. Зато старик мог спать утром подольше. Но о возможных проблемах с алкоголем Руп и не задумался.

— Как недостойно! — раздался позади голос Германа.

— Действительно.

— Господин Руперт… — дворецкий вышел со стороны большой гостиной. — Она отпросилась в город, но я думал это что-то важное. Я сейчас же с этим разберусь.

— Нет, отчитаете её позже, — задумался Руп. — Она ведь не просто так там плачет.

— Плачет? — вгляделся Герман. — Думаете?

— Знаю.

Руперт надел пальто, взял зонт и вышел на улицу. Пока он шагал по дорожке под шум барабанящих капель дождя, Мари подошла к клумбе с увядающими флоксами и присела, обхватив колени правой рукой, которой так же держала бутылку. Бардо протянула свободную руку и принялась гладить умирающие цветы.

— Моя бабушка посадила их, — заметил Руп, укрыв Мари от дождя своим зонтом. — Я тогда ещё читать не научился, а они до сих пор живы.

— Просто их омолаживали, — пробормотала Бардо. — Флоксы обычно не живут больше десяти лет.

— Я не знал. Честно говоря, я вообще мало знаю об этом саде. Даже не представляю, как называется половина посаженных здесь цветов. Почему вы плакали?

— Не твоё дело, — сдавленно ответила Мари.

— Знаете, для горничной вы чересчур грубы.

— Плевать, у меня выходной! Хочу — грублю, хочу — напиваюсь. Свой долг на сегодня я уже выполнила.

— А Герман сказал, что вы просто отпросились в город.

— Проклятье… — вздохнула Мари. — Тогда в другой день отработаю.

— Так, что же заставило вас плакать? — спросил Руп.