Орден СС. Иезуиты империи. О чем не принято говорить

С одной стороны, признаем: мы мало что знаем о том, что происходило на оккупированных территориях. Отечественный пропагандистский аппарат работал на полную катушку, преобразуя историю войны в угодную руководителям советского режима форму, так что теперь, по прошествии лет, отличить, где правда, а где выдумка пропагандистов, просто нереально. Очевидцы в большинстве своем умерли или достигли такого возраста, когда их свидетельства всерьез не воспринимаются, документов не осталось, а любая попытка докопаться до правды упирается в обвинения в святотатстве и непочтительности к памяти предков. Остается только, пожимая плечами, вспомнить старую фразу о том, что война – это война, и, опасаясь погрешить против истины или наступить кому-нибудь на больную мозоль, перестать раздумывать над тем, на чьем счету больше смертей. Отметим только, что по жестокости по отношению к местному населению отечественные спецподразделения, вступавшие на освобожденные от оккупантов территории, подчас превосходили немцев.

Но с другой стороны, нельзя не согласиться с тем, что само наличие истребительных подразделений в составе войск СС бросает весьма серьезную тень на гвардию: сложно представить себе гвардейцев в роли карателей. Поэтому необходимо напомнить, что истребительные подразделения редко комплектовались солдатами и офицерами из пехотных полков СС и никогда не формировались по добровольческому признаку: эсэсовцы всеми силами старались избежать службы в эйнзатц-группах, так как считали это противоречащим понятиям о чести гвардейца. И истребительные полки формировались из кадров охранных подразделений «Мертвая голова» и из числа местных полицейских. Так что в общем и целом можно говорить о том, что гвардейские подразделения к действиям эйнзатц-групп отношения не имеют. Мало того, служба в такого рода войсках была бы для кадрового эсэсовца несмываемым пятном на репутации. Не официально – просто на уровне отношений с товарищами. Выход из этого положения был бы только один – узаконенное Гиммлером самоубийство – единственное средство себя в какой-то мере обелить.

К слову: такой внутренний кодекс чести СС, не зафиксированный ни в одном уставе, вообще не нашедший отражения на бумаге, был оборотной стороной элитарности. В этом было одно из отличий гвардии от армии. Эсэсовские подразделения могли попросту отказаться выполнять приказы, которые, по мнению солдат и офицеров, были недостойны, бесчестны. Слепого и нерассуждающего подчинения от них, в отличие от солдат вермахта, было не добиться. Что не мешало им оставаться верными присяге и долгу.

Отдельного упоминания заслуживает и особая атмосфера, царившая в гвардейских подразделениях, заметно отличавшая их от любого серомундирного полка. Дело в том, что их унтер-офицерский и офицерский корпус сменялся с весьма неприятной динамикой: части войск СС использовались для особо сложных операций, там, где вермахт ничего не мог сделать, для «латания дыр» на фронте, закрыть которые ОКВ своими силами было не в силах. Это были полки и бригады, способные выполнить практически любую, в том числе и почти неосуществимую, тактическую задачу. Поэтому офицеров и унтеров, кодекс чести которых не позволял им следовать иной модели поведения, как быть впереди, рядом с солдатами, выбивали, как говорится, на раз. А значит – возможности для карьерного роста в пределах частей СС были открыты для каждого. Как следствие – и отношения между офицерами, унтерами и рядовыми отличались от традиционных вермахтовских. Были, с одной стороны, гораздо более близки к духу боевого товарищества, а с другой – необычайно высок был авторитет офицерского состава. Офицеры и унтер-офицеры поднимали солдат в атаку не только приказами, но и личным примером. Играл свою роль пресловутый «фюрер-принцип».[50]

Это, естественно, не отменяло внутренней дисциплины и субординации, однако делало подразделения войск СС более сплоченными, гибкими, не настолько закосневшими в ущерб делу в традициях чинопочитания.

Гвардейские части даже отступать старались организованно, оставляя за спиной не братские могилы, а именные захоронения: им и в голову не могло прийти, что они не вернутся за своими мертвыми