Орудия Ночи. Жестокие игры богов

– Они творят с братьями из Конгрегации ровно то же, что до прошлой весны творила Конгрегация с коннектенцами, – сказал Ренфрау.

– Ваше величество, можно мне удалиться, пока со мной снова не случился удар? – взмолился Брион.

– Нельзя. Продолжайте, Феррис.

– Это все. Разве что вот еще: в Антье точно так же, как у нас, повсюду пропадает святость из церквей.

– Что это? Почему так происходит? – спросила Элспет.

– Не знаю. Я это выясню.

От слов Ренфрау Хекту сделалось не по себе.

Ренфрау ждал Хекта возле дворца, сам Пайпер на минуту задержался, чтобы побыть с Элспет наедине.

– Она вживается в роль, – сказал Ренфрау.

– И весьма быстро. Мне только что во всех утомительных подробностях перечислили, как именно я не справляюсь с должностью Предводителя Войска Праведных. И это только начало. Она уверена, что дальше будет еще хуже.

Хект не кривил душой. Элспет не понравилось, что ее Меч Господень призвал на поле брани ужасные Орудия.

– Думаю, со службы не вылетишь.

– Я и не волнуюсь. Просто неприятно, когда тебя неправильно истолковывают.

– Да неужто? Пройдусь с тобой чуток. Если не возражаешь.

– Не возражаю. Но вокруг наверняка полно посторонних ушей.

У дворца ждали и телохранители Хекта. Все Праведные желали знать, что же творится с их командиром.

– Они услышат лишь невнятное бормотание. Мне интересно, понимаешь ли ты, почему Вдова всегда побеждает.

– Тут напрашивается лишь одно заключение.

– Она – любимица Ночи.

– Анна Менандская именно так и скажет. А вот люди самой Ришо верят, что ей покровительствует Господь. Добрый Господь мейсалян.

– Тебе же всех воскресших богов удалось прикончить, когда ты там наводил порядок?

– Всех, о ком нам было известно. С Бестией повозиться пришлось. Ума не приложу, что там теперь разгуливает на свободе.

– Я тоже не знаю. Буду наблюдать, но это не самый важный вопрос.

– Нам не повредит, если эти безумицы попортят Арнгенду кровь, – заявил Хект.

– Не повредит. Но тебе могут пригодиться деньги и люди из Арнгенда, если все же начнется Кампания.

– Начнется. Хотя я уже спрашиваю себя, удастся ли нам все подготовить этим летом. Нас постоянно отвлекают всякие политические дела.

– Тысячу лет проживи – все то же. Соберутся трое что-то сделать, так двоим из них вздумается избавиться от третьего, потому что они лучше понимают, как надо. Или представилась возможность набить себе карман. Или отвлеклись на мелочи. Или просто дураки. Чаще всего я сталкиваюсь именно с дураками.

– Что-то вы сегодня больно разговорчивый.

– Злюсь и на тебе вымещаю. Повсюду чувствую себя чужим, – отозвался Ренфрау.

– Это вы-то? Я даже не знаю, где мои родные, не говоря уж о том, что они делают. И про Лучезарных тоже.

– Похитительницы играют роль твоих ангелов-хранителей. Остальные пытаются извести братцев и кузенов Ветроходца.

– Вы потише только. – (Телохранители шагали совсем рядом.)

– Как скажешь.

– И поэтому никто со мной не говорит? Они заняты большой войной?

– Если только всех нас не дурачат.

– А вознесшийся? Его я тоже не видел.

– Думаю, и он занят. Хотя ты вроде как его на службу взял.

– В некотором роде. Но он, по-моему, не очень-то умеет работать с людьми.

Ренфрау хмыкнул. Он явно сказал все, что хотел, и теперь свернул в сторону и исчез среди теней.

– Как он это сделал? – удивился один из телохранителей.

– Что сделал?

– Вошел в ту тень, а потом из нее не вышел.

– Не знаю. Может, колдовство. Пойдемте-ка отсюда.

Возражать никто не стал.

Весь следующий месяц Хект чувствовал себя одиноко даже среди самых старинных своих знакомцев. Они угадывали его настроение, но, как и он сам, не понимали, что происходит. Титус Консент, которого он знал дольше остальных, храбро пытался прорваться сквозь замкнутость командира и сумел настолько его разговорить, что Хект признался, что угрюмость превратилась в проблему.

– Командир, мы-то уже привыкли, что вы не докапываетесь до каждой мелочи. Нам это нравится. Но людям посторонним необходимо видеть, что всем заправляет именно Предводитель. Просто ради спокойствия остальных Праведных не могли бы вы, когда мы не наедине, хоть притвориться, что вам не все равно?

В тот момент они как раз были наедине. До этого Хект размышлял, о чем ему пришлось бы умолчать, если бы кто-то стал допытываться. Каким-то образом Консенту удалось до него достучаться – то ли верный тон подобрал, то ли удачное слово, а может, сработали воспоминания о прошлом.

– Неужели я и вправду?.. Титус! Я становлюсь жалок. Как так случилось?

– Не знаю. Но раз уж вы снова в моем мире, может, расскажете, как вас здесь удержать?

Столкнувшись со своей хандрой нос к носу, Хект решил ее одолеть.

– Титус, не могу рассказать, потому что и сам не знаю. Мне-то уж точно это не нравится. – Он внезапно заметил, что расчесывает левое запястье; рука нестерпимо зудела и уже успела покраснеть и покрыться царапинами, а местами и мокрыми ранками. – Вот это тоже меня с ума сводит. Нужно чем-то помазать, пока не загноилось.

– Надо мазь от зуда раздобыть, вы себе руку так загубите.