Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

Циркумвалационная линия должна была представлять собой непреодолимое укрепление для неприятельской полевой армии, которая решится на прорыв к своей осажденной крепости, поэтому Вобан подробно описал возведение линий. Любая линия состояла из рва и вала (бруствера), а для усиления ее можно было «обставить» палисадом. По мнению Вобана, палисад, вкопанный непосредственно рядом с бруствером, был неэффективен, поскольку мог стать прикрытием для нападающих от огня защитников линии. Палисад, возведенный посередине рва, не останавливал неприятеля, так как ров быстро заполнялся «бросанием великаго множества фашин». Лучше всего задержит атакующих палисад, поставленный в поле на расстоянии 15–30 шагов от рва. Вобан советовал вкапывать колья в землю на глубину в 3 фута под углом в 45 градусов – такие палисадины будет сложно разрубить или вытащить из земли, и нападающий будет принужден «не малое время стоять так блиско от линеи, и терпеть в рассуждении такого небольшаго расстояния от тех линей жестокий огонь». Впрочем, описав идеальный палисад, Вобан сообщает, что «таким способом линеи укреплять весьма трудно, да почти и невозможно»: сооружение палисада вдоль всей циркумвалационной линии требует огромного количества стройматериалов и длительного времени. На практике строительство линии должно было происходить как можно быстрее, и Вобан соглашался, что достаточно «делать линеи просто без палисад, только чтоб был у них твердой бруствер с двумя банкетами»

[884].

Далее великий французский инженер писал о возможности прикрывать и усиливать линии близлежащими лесами, реками, болотами, озерами, буераками и лощинами, а также строить в поле несколько прикрытий «эполеман» (они предназначались для конницы и пехоты, стоящих вне линий, и имели размеры длиной 40 туазов, толщиной в верхней части от 9 до 10 футов). Принцы Оранские Мориц и Фредерик Генрик (соответственно в конце XVI и в первой половине XVII веков) строили особенно крепкие линии, на возведение которых уходили месяцы и которые часто усиливались земляными «крепостицами» и полевыми шанцами[885]

.

Еще один способ удержать атакующего неприятеля на подходах к линии – зажечь в поле огромные костры («маяки») на расстоянии 40–50 шагов от рва напротив исходящих углов и напротив середины куртин. Пылающие маяки позволят вести прицельный огонь по нападающим даже в ночной темноте. «А те маяки делать надлежит из поставленных двух или трех возов сухих дров стоймя шатром, и в средину того шатра покласть мелких сухих дров и сухой соломы, оставя скважину, чтоб можно было их по данном сигнале зажечь» [886]. Первый сигнал должен был даваться, когда становилось известно направление атаки, а когда неприятель подходил на треть пушечного выстрела, два или три солдата, приставленные к маяку, должны были поджечь его и уйти в укрепление; «сии зажженные маяки, ежели еще темно, светить будут, и неприятелю сей свет опаснее дневного будет; ибо лучше и цельнее при огне нежели в день стрелять можно»

[887].

Узнав о приближении сикурса, осаждающему необходимо было распределить свои полки по участкам обороны линии. Заранее готовилось «запасное войско» (резерв), готовое прийти на помощь угрожаемому участку; для этой роли особенно годились конные части, которые могли скорее приехать в нужное место и, в отсутствие пехоты, вести огонь с коня. Раздавалась амуниция, расставлялись пушки, учреждались малые магазины, ночью посылались партии, дозоры и пикеты для осведомления о неприятеле[888]

.

Для отражения атаки осаждающим рекомендовалось ставить вдоль бруствера пехоту в две линии, а позади них – одну или две линии кавалерии. Войска надлежало брать из отдаленных частей лагеря, которые не могут быть атакованы. «Когда есть время осаждающему таким образом в своих линеях приготовиться, то почти никогда не может статься, чтоб сикурс те линеи взять мог» [889], – резюмировал Вобан, оставляя чистоту своих теоретических выкладок на проверку прозаичным реалиями войны, когда по многочисленным объективным и субъективным причинам защитники линий не могли организовать достойного отпора.

Противоречивость рассуждений Вобана об обороне циркумвалационных линий наглядно демонстрируется в тексте его сочинения. В одном месте он приводит осаду Турина 1706 года как пример неприступности линий (сикурс Евгения Савойского не смог в лоб прорвать линию, даже несмотря на плохо построенные укрепления со слабым войском внутри и разногласиями в командовании французов) [890]. В другом месте, на примере той же осады, он показывает, что никакие предосторожности в устройстве линий не гарантировали абсолютной безопасности в случае нападения (т. к. линию удалось прорвать на слабом участке, и осада с Турина все же была снята)[891].