Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

Другим способом освободиться из плена был отпуск «на поруки», или «на пароль». Формально это было временное освобождение, поскольку пленник обязывался отправиться на родину, чтобы там договориться о своем обмене, и вернуться обратно в плен. Для этого он, во-первых, предоставлял поручителей из числа высокопоставленных пленников, и во-вторых, подписывал письменное обязательство («пароль») вернуться в срок. Этот способ широко использовался, но в первую очередь касался старших офицеров и сановников, которых можно было использовать как посредников на переговорах. Но основной проблемой было недоверие сторон и частое невозвращение пленников. Например, Петр отказывался отпустить гарнизон Эльбинга на пароль и так объяснял это Ностицу в письме от 26 мая 1710 г.: «Мы наименьше того ради имеем причину соизволить тех свейских пленников на пароль отпустить, понеже многие, при Полтавской баталии полоненные и на пароль отпущенные, оный злодейственно нарушили и не токмо на уреченный срок не возвратились, но и против нашего высокосоюзника, его величества короля дацкого, употребляти себя допустили»[1777].

Тем не менее в качестве примера сдержанного слова можно привести историю Густава Вильгельма Шлиппенбаха, бывшего коменданта Нотебурга. После сдачи своей крепости по договору он с гарнизоном ушел в Нарву, где был обвинен в поспешной капитуляции. В то время шведские крепости впервые сдались перед русскими, и резонанс в шведском обществе был велик; сам Шлиппенбах настаивал на судебном разбирательстве, в ходе которого намеревался доказать, что сделал все возможное для обороны. В Нарве генерал-майор Горн сперва собирался отложить расследование до окончания войны, но в феврале 1703 г. процесс начался, и Шлиппенбаха поместили под арест, где он находился еще в марте 1704 г. Об этом русское командование знало от языков. 29 марта русские драгуны в 20 верстах от Нарвы по Ревельской дороге взяли языков, от которых узнали, помимо прочего, что «камендант в Ругодеве прежней: генерал майор Горн, а Нютебурской де камендант Шлипембах в Ругодеве и доныне за караулом, для того что город здал скоро, а Канецкой камендант Опалев в Ругодеве на свободе ж»[1778].

При взятии Нарвы Шлиппенбах вместе со всеми защитниками оказался в русском плену, однако он был отпущен Петром «на пароль» с целью посетить Стокгольм и доказать свою невиновность. Позднее бывший нотебургский комендант вернулся в Россию, где и умер в плену, не дождавшись окончания войны. Объемное архивное дело с материалами этого разбирательства (которое, по-видимому, ничем не закончилось) выявил шведский исследователь Бенгт Нильсон [1779]

. Надо отметить, что это была довольно необычная цель отпуска на пароль; по всей видимости, она свидетельствовала о расположении Петра к Шлиппенбаху и о желании произвести впечатление на шведское правительство на том этапе войны, когда Петр был более заинтересован в размене пленных и сам инициировал такие переговоры.

Из переписки царя с царевичем Алексеем в мае 1708 г. мы узнаем, что находящимся в плену нарвскому коменданту генерал-майору Горну и его офицерам было объявлено, чтобы они написали на себя пароль и поручительство, но генерал, ссылаясь на то, что не имеет королевского разрешения, отказался подписывать сам и запретил своим офицерам. Офицеры, опасаясь гнева генерала и короля, подписывать пароль не стали, но позднее некоторые из них написали письма в Швецию [1780].

Видимо, Горн не был уверен, что его командование захочет или сможет его обменять, или просто не хотел давать русским такой козырь в переговорах. И действительно, шведское командование не всегда было склонно вступать в переговоры через отпущенных на пароль офицеров. Так случилось во время похода на Украину: «Между тем как Король стоял при Котильве, явился шведский обер-аудитор Эренкас (Ehrenkas), отпущенный на слово для переговоров об обмене пленных… По прибытии в Котильву графа Пипера с главною квартирою, аудитора отослали назад. Обмен пленных не состоялся»[1781].

С русской стороны схожий эпизод относится к декабрю 1712 года, когда Петр писал в Сенат: «Понеже маеор Сомов, который попал в Штетин своею глупостию с нужными табельми в полон, отпущен за паролем к Москве и обещал вместо себя отпустить с Москвы из полонных щвецких маеоров, и вместо ево отнюдь никакова не отпускайте и вышлите ево, Сомова, паки в Штетин за ево вину, что он отдал неприятелю табели» [1782]

. Несмотря на повторное распоряжение, обмен состоялся, что вызвало гнев царя: «Я зело со удивлением услышал, что вы плута Сомова, который табели потерял и достоин жестокого наказанья, на маеора шведского разменяли, чего не надлежало вам делать, и будете в том жестоко штрафованы»[1783].